Моя. Чужая. Истинная - стр. 4
Керук исчезает так же бесшумно, как и появился. А я все продолжаю смотреть на дом альфы. Спустя время оттуда снова выходит Айлин, невидящим взором глядя перед собой. В это время слева ей наперерез по дорожке идет Марилья, первая жена альфы Райдзена, альфа-самка стаи, главная среди всех волчиц. Ветер доносит до меня ее аромат. Морщусь и отступаю вглубь леса, под защиту раскидистых крон.
От первой, старшей жены альфы Райдзена снова пахнет им. Он продолжает уделять ей свое внимание, несмотря на то, что нашел истинную пару Айлин. И мне понятна боль молодой девушки, явно мечтавшей когда-то о большой и чистой любви. Но ей еще только предстоит узнать, что эта стая – особенная. И в ней не бывает счастливых историй даже у истинных пар. Об этом я знаю не понаслышке.
Подхожу к старому, с покосившейся крышей домишку Марты, наблюдаю за колышущимся пологом у входа. Но ни слова не слышу, будто внутри помещения стоит гробовая тишина. Вот только, когда двое выскакивают из избушки, я делаю шаг назад, упираясь чувствительной кожей спины в жесткую кору клена. Старые дощатые доски от их веса натужно скрипят, порывистый ветер колышет старенькое поношенное платье Марты, и на ее фоне контрастом смотрится одетый с иголочки мужчина. Новые кожаные сапоги, богато украшенная бляшка ремня, чистая рубаха – и не холщовая, а шелковая, словно в насмешку над бедной женщиной.
– Ты будешь молчать, старая! – шипит альфа Райдзен, нависая над невысокой полноватой повитухой, которая мнет свой неопрятный ситец на голове.
– Но, альфа, это же… – воровато оглядывается она по сторонам, понижает тембр голоса.
Весь воздух вокруг них пропитан женским страхом. Густым. Липким. Неприятным.
– Если ты не раскроешь свой рот, никто не узнает, – лицо мужчины наливается кровью, кулаки стискиваются до побелевших костяшек, выдавая не то гнев, не то животный страх.
– Но наш гость… – всё пытается что-то сказать Марта, переминается с ноги на ногу.
– Умрет, – жестко произносит, резко осаживая ее речь. – На девятые лунные сутки мы принесем его в жертву Полярному Волку.
– Старейшины не согласятся, вожак, они чтят традиции предков и ни за что не подвергнут опасности верховного. Вы же сами видели его татуировки, – с огненным запалом вещает повитуха.
И в этот момент я испытываю к ней невольное уважение, ведь не каждый готов пойти наперекор альфе. Девятые лунные сутки, где-то я уже слышала это. Пытаюсь вспомнить, какой праздник намечается, а затем застываю. Ежегодная кровавая жертва Полярному Волку, брату богини Селены, жестокому божеству, который дает воинам свирепость в битвах и войнах, прославлявших когда-то наших праотцов в легендах. Но войн не было так давно, что даже пепел осел, растекаясь дымом по нашей плодородной земле, не тревожа своих потомков.