Мой возлюбленный король - стр. 64
– Да вы что! Два изумруда за собаку! – Глаза посла полезли на лоб, и он с восхищением взглянул на Фореста, который спокойно грыз под столом куриную кость.
– Поэтому он и принимает послов вместе с нами в тронном зале, – ничуть не изменившись в лице, пояснил Лайонел, попивая мальвазию. Я с трудом подавила смех, пряча хихиканье за кашлем. Мы оба безбожно обманывали Хивела ап Ливелина, но не испытывали из-за этого ни капли раскаяния. – Он слишком дорогой, чтобы держать его с остальными гончими и выводить только на охоту. Но мне ничего не жалко для моей королевы.
И он накрыл мои пальцы своими…
Сердце забилось чаще, и я почувствовала, что краснею. Конечно, это была игра. Игра, чтобы поставить посла на место и умерить его гордыню, но эта игра отдалась болью в моей груди. Через меня словно прошла молния, и я сидела ни живая, ни мёртвая и уже не слушала восхищённых речей посла, а рука Лайонела тем временем продолжала лежать на моей. И тогда я не выдержала и первой аккуратно высвободила пальцы, но тут музыка сменилась, стала медленнее и мелодичнее, и король, вновь взяв меня за руку, под взглядами всех присутствующих вдруг повёл в центр зала.
– Я танцую отвратительно, – признался он, наклонившись к моему уху, едва мы достигли места, – поэтому Вам придётся мне помогать. И не только с танцем, потому что я уже не могу на них всех смотреть.
Лайонел ничуть не преувеличивал. Он действительно танцевал отвратительно. Даже хуже, чем отвратительно, и постоянно наступал мне на ноги. Должно быть, за пять лет изгнания он начисто забыл все фигуры, а может, и не знал их, наверное, поэтому мы никогда с ним и не танцевали. Даже на свадьбе и даже после коронации. Я же, осознав всю тяжесть ответственности, просто стала ему подсказывать. Здесь поворот, здесь прыжок, здесь поклон, а здесь смена места. Иногда он путался, но на это вряд ли кто-то обратил внимание. На глазах у придворных Лайонел танцевал впервые. И он впервые танцевал со мной. Когда мелодия стихла, зал громко зааплодировал. Сильнее всех хлопал Хивел ап Ливелин. Все фрейлины смотрели на меня с завистью, и, едва Лайонел усадил меня на стул, опустили головы и глаз до самого конца ужина больше не поднимали. Правда оказалась медленной и тягучей. Наш танец был не для посла, а для них. Чтобы все придворные куртизанки наконец перестали крутить перед королём хвостом. Чтобы решили, что он признал меня, как свою жену, и отдал своё сердце тоже мне.
Шестое чувство подсказывало, что танцем дело не кончится, и Лайонел этой ночью придёт в мои покои. Всё с той же целью, чтобы его оставили в покое. _______________________________________________________