Мой возлюбленный король - стр. 47
Артур Солсберн. Титул граф добавлять не стали. Когда мама умерла, ей лишь немногим перевалило за тридцать. Отцу в день смерти было пятьдесят шесть, и, несмотря на внешние крепость и здоровье, считался он уже глубоким стариком.
По дороге от дома до кладбища в моей голове было много слов, но, как только я дошла до могилы, они все куда-то пропали. Вдалеке каркала ворона, ветер неспешно гнал по небу облака и пригибал к земле молодые деревья. На улице опять резко похолодало, солнце спряталось, на траве вышел лёгкий иней. Посильнее закутавшись в плащ, я тихо опустилась на колени и сложила руки в молитвенном жесте.
– Здравствуй, папа, – только и сумела выдавить я. Слёз не было, но слова давались мне трудно. – Надеюсь, ты сейчас с мамой, и надеюсь, что там она относится к тебе лучше, чем относилась при жизни. А ещё… Ещё я должна попросить у тебя прощения. За то, что не сдержалась… За то, что возненавидела.
На последнем слове голос задрожал, и я почувствовала странное жжение в горле. Так бывает, когда хочешь заплакать, но не можешь. И я действительно не могла и впала в какое-то сонное оцепенение. Просто сидела и смотрела на надгробия родителей, пока не пришёл Лайонел и не похлопал меня по плечу.
– Вы не замёрзли, моя королева? После длительных дождей земля ещё не прогрелась. Как бы Вы снова не заболели.
Я поспешно встала и отряхнула юбку. Несколько комков грязи оставили на ткани коричневые пятна, но я решила, что так даже лучше. Меньше шансов, что к нам кто-то пристанет.
– Я оставил смотрителю деньги, чтобы он лучше заботился о могилах Ваших родных.
Я кивнула и набросила на голову капюшон. С неба упало несколько капель дождя. Какое-то время мы шли молча, а потом я почувствовала, что кто-то трётся о мою юбку. Этим кем-то оказался приземистый щенок, который боязливо попятился назад, как только я протянула к нему руку.
– С самых ворот за нами идёт, – вдруг сказал мой муж. – Думал, отстанет, но не тут-то было.
– Наверное, голодный, – предположила я и вновь поманила щенка к себе. Глаза у него были большие и чёрные, словно пуговицы, короткий хвост загибался крючком, а всклокоченная, местами вырванная шерсть висела грязными серыми сосульками.
Погладив его тёплый, немного поцарапанный нос, я позволила щенку бежать рядом. Лайонел не возражал. В отличие от меня, всё ещё мысленно сидящей возле могил родителей, он в облаках не витал и тщательно следил за дорогой. До дома мы больше не разговаривали, и тишину между нами прерывал только звонкий щенячий лай.
Джаспер к нашему возвращению умудрился где-то достать еды, и выглядела и пахла та вполне аппетитно. Возможно, он сходил в городскую таверну, а может, попросил приготовить обед одну из соседских кухарок. Так или иначе, наелись мы до отвала. Я хотела забрать Джаспера во дворец, но тот наотрез отказался, бросая мимоходом на моего мужа такие взгляды, от которых даже мне становилось не по себе. Старик, похоже, по-прежнему ему не доверял, но Лайонел на это только зевал да отчаянно глазел по сторонам, всем видом показывая, насколько ему плевать на думы лакея.