Мой возлюбленный король - стр. 34
– В стране неспокойно. Повсюду предатели – мы не можем рисковать твоей жизнью. А если на карету нападут? Представляешь, что тогда с тобой сделают?!
Стоя перед ней на коленях, я обливалась слезами. Похороны моего отца прошли без родственников. Его хоронили соседи и слуги. Карлайл в бегах, а я, его единственная дочь, сама едва не угодила в могилу. Но самым ужасным было даже не то, что я с ним не попрощалась, и не то, что я не проводила его в последний путь, а то, что сказала… Сказала почти перед самой его смертью. И вот теперь меня даже на кладбище к нему не пускают.
– Он уже предан земле, – продолжила свекровь, и ноздри её красивого носа затрепетали, – по нему отслужили службу. Тело и дух его упокоились. Сейчас нет разницы, когда ты навестишь его: через три дня или через полгода. Ты ещё так слаба и до конца не поправилась, а хочешь ехать в такую даль. Я не могу тебя отпустить, и король тоже не пойдёт на это.
Поднявшись с колен, я, всё также пошатываясь, покинула её покои и, держась за стену, удалилась в свою башню. Там я надеялась найти успокоение и надежду, но погрузилась в ещё большее отчаяние. За время моей болезни в башню проникла кошка и уничтожила гнездо ласточек. Оно оказалось разрушено до основания. Птенцы в нашу последнюю встречу на крыло ещё не встали, а значит, почти наверняка оказались у неё в брюхе. Главы семейства поблизости не было, как и его тихой подруги. Скорее всего, они строили новый дом в другом месте и в другом месте оплакивали своих детей. Это стало для меня таким ударом, что я упала на пол ничком. Слёзы бежали и бежали и заливались в уши, а у меня не было сил подняться. Внезапно я осознала один важный факт и сама поразилась тому, как он раньше не приходил ко мне в голову. А ведь отец, должно быть, догадывался, что его скоро не станет, поэтому и отправил меня в качестве королевы в столицу в надежде, что Лайонел защитит меня. Он знал, что ему не простят помощь опальному принцу, но всё равно встал на его сторону. Значит, дело было не только в гербе. Значит, так он решил для себя. Поддержал Лайонела, а не узурпатора Эдмунда и не его сына, хотя им и присягнул на верность Карлайл, и поплатился за свой выбор.
Так прошли день, ночь и ещё один день. Я не устраивала забастовку, не голодала намеренно, но я никому не позволяла входить ко мне в башню. Я плотно закрыла щеколдой дверь и придвинула к ней кресло, и кто бы ни приходил, требовала оставить меня в покое. Это был мой траур, и я хотела пережить его в одиночестве.
Однако вечером второго дня кто-то высокий и сильный не захотел внять моим просьбам. Он вышиб дверь, и та повисла только на одной петле. Я замахала на него руками и пригрозила публичной поркой и виселицей, а он почему-то засмеялся и, взяв меня на руки, понёс вниз. Я не чувствовала ни голода, ни жажды, но в плечо вновь вернулись боли из-за раны.