Мой шейх - стр. 34
Саид повернул голову, не прекращая гладить по холке вороного арабского скакуна. Иногда мне казалось, что ассасин диких песков знает куда больше о каждом, кто попадает в поле его зрения. Его родное племя славилось провидческим даром и умением читать мысли. Но я старался об этом не думать.
- Она так и не убралась восвояси? – не надо было уточнять, о ком я говорю. Подобные вопросы я смело доверял только ему, верному стражу семьи Аль Мактум.
Саид скрыл удивление. Да и было отчего удивляться. После того, как я овладел женщиной своей мечты и мог считать себя абсолютно счастливым, мысли о других не должны были посетить мою голову.
- Не было твоих распоряжений прогнать её прочь, мой шейх. Но одно твоё слово…
- Я произнесу его сам, - тьма заволокла глаза.
Мне необходимо было либо сбежать прочь на время – от самого себя и от розы пустыни, которая вопреки всему стала для меня еще большим наваждением после ночи. Ночи, которая должна была унять мою жажду и безумие обладания.
Так казалось, что запретный плод манит к себе. Что я навсегда избавлюсь от власти Газаль над своим сознанием. Растопчу её волю, заберу то, что она хранит как зеницу ока – свою верность недостойному супругу.
Утро же было подобно острым камням, которые срываются с гор во время землетрясения. Гнать бы от себя понимание, что вместе со страстью и жаждой возмездия пришли чувства, которых я не впускал в свое сердце. Но я был достаточно силен, чтобы быть честным с самим собой.
Не от ядовитых слов Газаль бежал я сейчас. Да и бежал ли? Вопрос без ответа.
Мне проще было думать, что я бросил вызов непрошенным чувствам.
- Воду, - сухо распорядился я, не замечая пристального взгляда Саида Ассасина. – Я возьму Шайтана Бури.
- Мне распорядиться, чтобы тебя сопровождали, Кемаль? – вопрос не столько верного слуги, сколько и моего наставника, был риторический.
- Ты хочешь сказать, что мне нужны воины, чтобы справиться с женщиной? – я колко ухмыльнулся.
Саид оценил мой юмор. Кивнул в сторону шатра:
- Мой шейх, что за печаль гонит тебя от ложа одной воительницы к обители другой?
Ответ знали мы оба.
Меня гнала туда надежда убедиться в том, что я еще волен все исправить, не допустить чувств, которые превращают воина в раба красавицы с большим сердцем и недюжинным умом. Хоть на время позволить себе окунуться в чувства другой красавицы, сердце которой пылает ко мне уже на протяжении долгих лет.
О том, что Мадина со своей армией пустынных воительниц на закате вчерашнего дня разбила привал в давно забытом имении в оазисе Пророка, я узнал первым. Ничто не дрогнуло внутри. Я не допустил и мысли, что захочу взглянуть в глаза вольноотпущенной в юности рабыне, которая, словно желая компенсировать недолгие годы своего рабства, выбрала путь воина.