Мой шейх - стр. 36
Километр. Вот тут следовало проявить осторожность. Для того, чтобы это понять, нужно было знать пристрастия темноволосой дочери пустыни.
Ей было совсем мало лет, когда туареги- работорговцы захватили небольшое поселение у подножия Пыльной Гряды. Мужчин истребили, потому как в те дни был спрос на рабов-воинов, а не на мирных землевладельцев. Убили мать Мадины прямо на глазах у девчонки. Сестре повезло меньше. Её продали на север, и до сих пор попытки найти и выкупить были обречены на провал.
Тогда даже произошла стычка с туарегами. Моя мать, приехавшая в поселение, была поражена и возмущена происходящим. У нее был бизнес и своя налаженная жизнь в столице, где не было места рабству. Когда отец решил показать ей рудники и подарить самый крупный из добытых алмазов, он и думать не мог, что шейхе придется лицезреть и обратную сторону нравов пустыни.
Захваченные в племени женщины – те, кого еще не успели продать – с подачи моей матери остались в поселении. А Мадину она приблизила к себе, окружив теплом и заботой. Поначалу девочка много плакала, затем замкнулась в себе, и мать увезла её в столицу Эмирата, переживая за ее душевное состояние.
То ли специально выписанные из штатов именитые психоаналитики вернули девочке рассудок, то ли она сама оказалась несгибаемой и стойкой – я склонялся именно к этому варианту, но постепенно Мадина пережила свою незавидную участь. Благо, мать окружила её заботой, которая могла бы достаться дочери, которую она так и не подарила отцу.
Девочка выучила языки, историю, нравы и обычаи семьи. Но в очередной визит в поселение уже четырнадцатилетняя Мадина пришла в восторг от того, как Саид Ассасин управляется с мечами и луком. Меня с ней тоже сблизил интерес к оружию. Почему-то относиться к этой девчонке, как к сестре, мне было легче.
Возможно, именно поэтому я был так взбешен, увидев то же самое в отношениях Газаль и Висама. Иметь нрав воина могла лишь одна женщина, это место было давно занято. Кажется, я всерьез думал, что со временем возьму Мадину первой, и может даже единственной женой, как было у отца с моей матерью.
Харизма и жажда знаний Мадины очень быстро сделали её любимицей всего поселения. Саид вскоре вовсю обучал её владению оружием, и спустя год получил свою первую боевую царапину от ретивой ученицы. Отец давно подарил ей свободу и даже оплатил учебу в университете.
Мадина была своеобразным феноменом. Единственная из женщин, которой простили дерзость и посягательство на мир мужчин в патриархальном укладе. Недоброжелатели, конечно, были, но не смели даже взглядом оскорбить любимицу семьи шейха. Перед отбытием в Европу для обучения Мадина успела поучаствовать в нескольких набегах с туарегами.