Мой палач - стр. 49
Спиной она врезается мне в грудь, и кратким разрядом, с искрами, меня с ног до головы пробивает, перед глазами белая вспышка, сердце гремит в ушах.
В воздухе запах озона, сырой земли и листвы, и ее кожи, шоколад и яблоки, ее аромат раскрывается под дождем.
Я так долго думал об этом. Что теперь разума во мне нет ни грамма, наваливаюсь на нее, под тяжестью моего тела ее шатает, толкает вперед, она хватается за дерево.
Держу ее талию, бедра, задираю платье, ладонями по влажной коже скольжу, сжимаю и не даю шевелиться, наклоняюсь к шее и прикусываю, сквозь мокрые волосы, языком веду до уха, по линии челюсти к лицу.
Она моя. И это не изменится.
- Ты все таки был здесь, на базе, - ее голос дрожит, как и тело, под моими руками она мелко трясется, с очередной вспышкой молнии вижу ее тонкие пальцы, вцепившиеся в кору, массивный перстень, в этих кратках искрах бушующей стихии она мраморно-белая, свет посреди леса. - Сам требовал. Не врать.
- А я не врал.
Вжимаю ее в себя, плотно, упираюсь в нее. Она замирает, с неба льется холодный поток, а я как в горячке, до сорока градусов нагрет, и жар свой ей передаю, пальцами подцепляю резинку купальника, ладонью ныряю под ткань.
- Помнишь это? - мой голос сломан, грозой и проснувшейся злостью, понимал, что так будет, она забудет, но надеялся все равно. - Как меня зовут, Аня?
- Виконт, - она отвечает шепотом, не хочет или не может подумать. - Ошибся номером, так ты сказал, строчил сообщения...
- Что было в прошлые каникулы, когда ты приезжала?
Пальцами пробираюсь в промежность, и она вздрагивает, молчит, а я распаляюсь, сдавливаю ее другой рукой, от всего закрываю. Ртом в шею впиваюсь и освежаю память. Я стерся из мыслей, но меня вспомнит тело, по импульсам, что прошивают его. Она едва стоит, на мою грудь откинулась, ладонью накрывает мои пальцы, раздвигающие влажные складки, всхлипывает.
- Аня, как меня зовут? - повторяю и коленом вламываюсь между ее ног, расставляю их шире.
- Виконт, - твердит она и ногтями цепляется в мою руку, выдернуть ее пытается. Хочет отодвинуться, но я держу крепко, и она прекращает возню. - Отпусти меня.
Льет дождь.
Черное небо и черный лес, и внутри меня тьма, черное чувство, которому взаимность нужна, оно росло и крепло, как болезнь, отравляло меня, и теперь ищет выхода.
Одним движением сдергиваю с нее трусики. Обхватываю ее плечи, вжимаю в себя.
- Не дергайся, Аня. Сейчас ты все вспомнишь.
14. Глава 14
Купальники трусики скатываются по мокрым ногам, мужская рука тянет их вниз, до колен. Я или под холодным дождем трясусь, или под его руками, или от его слов.