Мой палач - стр. 21

Влезаю в кардиган и приглаживаю волосы. Выскакиваю из номера и на ходу набираю Кристине. Слушаю механический голос про недоступного абонента, и изумлению моему нет предела.

С чего вдруг Кристине про меня такое говорить? Еще и папе? Да мы с детства дружим, и даже когда меня в пансион запихнули дружить не перестали, я ей как себе доверяю, она бы не стала.

В холле мнусь, смотрю на свои босые ноги. Подхожу к стойке и прошу администратора вызвать такси. Неловко присаживаюсь на краешек дивана и напрягаю мозг.

Что, черт его подери, случилось.

Я приехала, поругалась с Марком, потом с Кириллом, босиком ушла из дома и заехала за Кристиной.

Мы были в баре...

Администратор показывает на выход, намекая, что такси подъехала. Перемещаюсь в салон авто и снова мучаю память.

Бар. Бар. Бар. А дальше обрывки какие-то, музыка по радио, мужская улыбка, гостиница.

Душ, чай, кровать...

Опять набираю Кристину. Повторно слушаю, что абонент недоступен. Выхожу во дворе и плетусь к черной Гошиной иномарке.

Папин водитель выходит навстречу. Красноречивым взглядом окидывает мой внешний вид. Молча открывает для меня дверь.

Лезу на сиденье и ежусь, представить боюсь, какую взбучку мне дома устроят.

Зачем Кристина позвонила папе и такое сказала? Нажаловалась?

Она не могла.

- Заедем в магазин одежды по дороге, - Гоша садится за руль. - И купим тебе что-нибудь. Чтобы не в таком виде.

Благодарно киваю.

Гоша включает радио. 

Мы слушаем песню:

- Зацепила меня, ослепила меня...

ОН

Год спустя

На столе бокалы-тюльпаны, французский коньяк десятилетней выдержки, чашка кофе и паштет. Я это все не люблю, но так положено по этикету, по имиджу, по работе. 

Вообще, на часах восемь утра.

Да и встреча сорвалась, а я все равно сижу, ковыряю паштет, пью коньяк.

Взглядом гипнтотизирую телефон, он лежит на столе. Если я потеряю трубку - будет нехорошо, там много контактов важных людей.

Но хуже другое - самый важный номер огненными цифрами горит в воспаленном мозгу и не стереть его оттуда никак, не вышвырнуть к дьяволу память.

Мы не виделись год.

А сегодня встретимся, случайно узнал. Что она приезжает.

Пью коньяк, по столу катаю телефон.

Прошло двенадцать месяцев. 

А во мне не поменялось ничего, не утихло, можно сгорать ежедневно, и так и не сгореть, тлеть, в любой момент полыхнуть с новой силой. До точки себя довести, гадая, помнит она или нет, простит или отвернется, я просто свихнусь, или ее сведу с ума, ей нельзя приезжать.

Нам двоим будет плохо.

Залпом допиваю коньяк и беру телефон. Ввожу ее номер. Печатаю сообщение:

"Не приезжай, если не хочешь, чтобы мы снова оказались в одной постели".