Мой (не) навсегда - стр. 25

— Кстати, ты бы на бесплатные камеры хранения сильно-то не рассчитывала. Они невидимкой для волос открываются. — Он ловко проворачивает ключ, чуть надавив пальцем вниз. Вылитый взломщик!

— Да что у меня красть-то, — отмахиваюсь я.

Парень смотрит на меня как на сумасшедшую, но в ответ молчит.

Ах, ну конечно, я ведь Яна Полянская — звезда интернета и дочь богатого человека! Неприятно, но, кажется, я невольно перестаю существовать в этом городе. Анны Борисовой будто и нет вовсе, а кричать всем и каждому обратное весьма неприятно. Сестра сама должна представить меня, но за неделю так и не нашла на это времени.

— Спасибо. — Я забираю ключ из его руки и отчего-то задерживаю на ней взгляд.

У колючего ёжика длинные музыкальные пальцы. Возникает желание спросить, чем именно он занимается в музыке, но я проглатываю вопрос и ухожу на вымощенный каменной плиткой широкий тротуар, чтобы наконец-то начать пробежку. Уже собираюсь воткнуть в уши наушники, но не тут-то было: боковым зрением вижу, что блондин увязывается за мной.

— Вот смотрю на тебя и не понимаю, что не так. Причёску, что ли, сменила? Или волосы покрасила?

Да всё во мне не так! Потому что я — другой человек!

— Обычно по утрам я предпочитаю бегать молча! — довольно резко отвечаю и вставляю беспроводные наушники в уши, надеясь, что парень отвяжется.

Он действительно немного отстаёт, но лишь для того, чтобы настроить на ручных часах таймер. Затем нагоняет и бесцеремонно вытаскивает у меня один наушник. И ведь не побрезговал воткнуть себе в ухо!

— Анастейша после церкви! Мило.

— Отдай!

Блондин уворачивается, немного ускоряясь и демонстрируя мне свой идеальный… затылок.

— Пока не расскажешь, что в церкви забыла, так и придётся бегать за мной.

— Тебе и правда интересно или ты просто ёрничаешь? — Стараюсь не отставать и бежать с ним вровень, благо физическая подготовка у меня неслабая.

— Конечно, правда.

— У меня недавно умерла бабушка. Сегодня сорок дней.

Блондин немного удивляется, но не говорит ни единой колкости в ответ. И это приятно.

— Сочувствую.

— Она сильно болела и знала, что умрёт. В последний месяц бабушка впала в апатию и принялась ругать себя за все грехи, что совершила при жизни. Вот я и подумала, что, если всё сделать правильно, то есть по-церковному, бабушке будет хорошо и после смерти.

Ёжик молчит. Буравит меня кристальной голубизной своих глаз, но я сомневаюсь, что хоть одному слову верит.

Смутилась и отвернулась от него.

— Надеюсь, твои старания не прошли зря… — наконец говорит он.

— Теперь отдавай наушник.

Ярослав, улыбаясь, возвращает мне нагло украденное, а я невольно сбавляю скорость. Вот это улыбка! Она даже обращена не мне, но как завораживает!