«Мой лучший друг товарищ Сталин» - стр. 47
– Не думаете ли вы, что нам следует больше считаться с общественным мнением в наших странах? Годами мы выливали друг на друга ведра помоев, сейчас хотим, чтобы наши народы сразу поверили, будто все предано забвению? Так не бывает. Общественное мнение следует готовить к переменам, которые столь счастливо произошли.
И старый журналист Коба быстро составил скромное коммюнике…
В первом часу ночи в Кремле было назначено подписание пакта и секретного протокола о разделе Европы.
Георгиевский зал в Кремле. Риббентроп – с плутоватыми, кошачьими глазами. Молотов – в пенсне, из-под которого глядят, как всегда, непроницаемые, ничего не выражающие глаза. Они торжественно стоят у стола, где разложены документы. Поодаль – веселый Коба. Он шутит, Молотов молчит, лицо побледневшее, неподвижное.
– Мы хорошо поругали друг друга, не правда ли, господин Риббентроп? Так что теперь рады помириться, – веселится Коба.
Молотов и Риббентроп садятся за стол. Легкий, веселый Риббентроп как-то щегольски подписывает Пакт о ненападении и секретные протоколы.
У Молотова… руки дрожат! Еще бы – он, возможно, подписывает себе смертный приговор на будущее. Если что пойдет не так, ответит он.
Начался прием. Шампанское – рекой, горки икры и бесконечные чествования.
Коба произнес первый тост.
– Я знаю, – сказал он, – как горячо любит немецкий народ своего вождя. Поэтому первый бокал я поднимаю за здоровье великого вождя немецкого народа Адольфа Гитлера.
Рейхминистр ответил, как положено:
– За здоровье великого вождя народов СССР Иосифа Сталина!
Приехавший с Риббентропом личный фотограф Гитлера Гофман поспешил запечатлеть историческое событие. Этот маленький плешивый человек был давним сподвижником Гитлера, очень близким к нему. Как сообщали мои агенты (когда мы пытались подобраться к Еве Браун), возлюбленная Гитлера была пристроена фюрером работать у Гофмана.
Коба был щедр и шепотом предложил Молотову поднять тост за фотографа. Тотчас Гофман продемонстрировал свое особое положение. Он разразился ответной речью, обращаясь к Кобе:
– Для меня большая честь, ваше превосходительство, передать вам сердечный привет и добрые пожелания от моего давнего друга, великого вождя немецкого народа Адольфа Гитлера, – и добавил как-то слишком раздельно: – Наш фюрер был бы очень рад лично познакомиться с великим Сталиным.
Но наш переводчик не сумел передать настойчивую интонацию фотографа (и я впоследствии объяснил это Кобе).
Тотчас после этой фразы Риббентроп подошел к Кобе. Видимо, последовательность действий была отрепетирована.