Мой личный сталкер - стр. 20
– Здравствуйте, – безразлично с неохотой бросил он.
– Хмм, – надменно, не смотря в его сторону. Они не поладили сразу, после того, как она случайно услышала про забегаловку. Так что неприязнь была взаимная, и Родион Здравый зная это, продолжал из вредности здороваться каждый раз, как только увидит ее. Хороший ритуал, по его мнению.
Должен же и я раздражать кого-то из соседей! Такое всегда поднимает настроение.
Она стала для него отличной кандидатурой из всех, кого можно было доставать. В такой ситуации, что между ними сложилась, нужно всего-то почаще попадаться на глаза тому человеку, который тебя недолюбливает, и все. Дело сделано.
Но сегодня Родион явно погорячился, что и сам был не рад, так как находился не в лучшем состоянии. А так как у нее был очень проницательный взгляд, то ей он особенно старался показать, что он из себя представляет нечто большее, чем есть на самом деле, словно чувствуя достойного противника, с кем можно помериться.
Она всегда держалась так, словно проработала лет тридцать начальником в крупной организации.
Он взглянул на женщину и очень надеялся не увидеть осуждения в ее глазах. Но тут было что-то другое.
Недовольство.
Она презирала его состояние, она видела, что с ним что-то не так.
Эта женщина особенно не любит нытиков и слабаков, если она в тебе это замечает, то просто говорит это в лицо или, если повезет, просто не будет обращать на тебя внимания.
Он попытался прищуриться, чтобы напряженные глаза не выдавали нервно дергающееся веко ей на обозрение, но она уже отвернулась от него. Зинаида Григорьевна видела его слабость и не брезговала дальше это созерцать. Вот так, ничего не говоря, смогла облить меня своим презрением. Настоящее искусство.
Она всегда умела смотреть на него свысока, так, что он чувствовал себя маленькой незначительной букашкой, которая ей досаждает. Зинаида Харченко тем временем смотрела на своих любимых котов. Ее такого теплого взгляда, наверное, еще никто из рода человеческого не удостаивался.
Черт! Так и хочется сделать ей какую-то гадость, чтобы самому успокоиться.
Его рука вновь нервно дернулась к замазанной щеке.
Заметила? Не похоже.
Он все еще надеялся, что искусно прячет синяк.
– Доброго вам дня, – ответа не последовало.
Он как мог весь подобрался, высоко подняв голову и твердо и гордо ступая, отправился на работу. Он тут же ощутил, как после этой сцены его шея и лицо пылали огнем.
Эта противная бабулька не должна была видеть его таким, никто не должен был. Он мог, как всегда, выйти из подъезда, выглядя при этом очень беззаботно, с улыбкой на лице (Родион знал, что это раздражает ее в нем еще больше), они бы обменялись неискренними утренними любезностями и разошлись. Но не сегодня.