Мой египетский пришелец - стр. 23
Пёс урча схватил самую большую кость и замер, пока я осторожно тронула его жёсткую шерсть, презрев правила: гладить животное во время трапезы не рекомендовалось, особенного такого как Букет. Но он только в этот момент позволял, и я пользовалась случаем как могла.
— Маленький, хороший, — я чуть погладила огромную лобастую голову и быстро отступила, позволяя ему поесть.
Издалека глядя на него, вытерла глаза.
— Почему плачешь? — разгоряченный от работы Покахонтас посмотрел на меня с непониманием. В скудном на краски сибирском пейзаже выглядел мой индеец экзотично — просто яркая тропическая птица, невесть как попавшая в серую голубиную стаю. И с лопатой он обращался как с ложкой: тоже своеобразно, чувствовалось, что впервые. Но старался, снег кидал неутомимо, с широким мужским замахом.
Всхлипнула и отвернувшись, высморкалась.
— Жалко его. Я хочу помочь, хочу, чтобы он был счастлив, а единственное, что могу... вот это.
«Пара костей раз в неделю, несколько ласковых слов, да и все».
Уставившись на меня, а затем на собаку, мужчина без эмоций пожал плечами.
— Он счастлив, что ты приходишь.
Этих слов было достаточно, чтобы у меня на глаза опять набежали слезы.
Махнув рукой, я поспешно отвернулась и, всхлипывая, пошла собирать по вольерам миски, а затем за поводками.
— С ними надо гулять, они устают в вольерах, — вернувшись сказала. — Вот поводок, выбери себе любую собаку. Какую хочешь из них, тут только Букет опасный, остальные ручные. Только смотри, чтобы не убежала.
— Я выберу, — утвердительно сказал пришелец и неторопливо пошел вдоль клеток. Я проследила за ним, когда меня окликнул Сергей.
— Свет!
Торопливо подбежала пошла к нему. Тот застрял в дверях, вынося наружу огромную кастрюлю.
— Дверь придержи, спасибо! — выдохнул он, с трудом вытаскивая наружу тяжеленный чан. Накормить несколько десятков собак — то же самое, что накормить столько же людей. Волонтеры только и знали, что тягали, носили и варили.
Серёга с трудом поставил чан на ржавый остов старой железной парты и присвистнул глядя за мою спину.
— Колись, откуда дрессировщик? Ничосе, ля-ля-фа. Он в цирке что ли работал?
Я оглянулась и оторопела.
По вычищенной дорожке шагал мой пришелец, у которого на тонком поводке был пристегнут... Букет.
Гулять с таким, все равно, что на нитке тянуть трактор.
«Он его сейчас сожрёт».
Ничего не соображая от страха, я как кенгуру прыжками поскакала к ним.
— Стой! Стой! — кричала на бегу.
Покахонтас остановился, вопросительно глядя на меня. Я подбежала к нему, бросилась, грудью оттесняя и закрывая от огромного пса, который с минуту на минуту должен был хрустнуть рукой глупого индейца. Я надеялась, что меня Букет пощадит. Но пес тоже смотрел на меня вопросительно.