Мой дядя Пир-Будаг - стр. 14
– А где конь?
Я сказала, что не привела его потому, что он задирал голову все время, как только я пыталась надеть уздечку.
– Дай сюда! – воскликнул он и, взяв из моих рук уздечку, вышел во двор.
На другой день, когда бабушка вернулась с базара, дядя Пир-Будаг расседлал коня и, бросив мне повода, приказал:
– Веди, напои, потом сними уздечку и пусти на луг.
– Уже темно, я боюсь…
– Кого боишься?
– Волков.
– На кой черт ты им нужна? Да при виде тебя самый матерый уйдет, прижав хвост.
– Я не могу снять уздечку.
– Ничего, снимешь, наклонив голову, конь не будет сопротивляться. Он не дается, когда хотят надеть и увести с пастбища.
Я стояла в нерешительности.
– Ну что стоишь? Не хочешь идти пешком – поезжай верхом, – сказал он и, подняв меня, посадил на спину лошади.
Я хотела закричать, позвать бабушку, сказать, что не хочу ехать. Но потом передумала, вспомнив, что дядя Пир-Будаг никому не сказал о том, что я разбила камнем голову соседскому мальчишке Исе. И сам Иса почему-то не стал распространяться на это счет, наверное, стеснялся сказать, что какая-то девчонка набила ему шишку.
Пока я думала об этом, сидя на коне, дядя Пир-Будаг взял его за уздцы, вывел на улицу и хлопнул по боку.
Конь пошел.
Сидеть на неоседланном коне детям очень неудобно, в особенности, если он идет по крутому спуску. Я все время съезжала на шею, и чтобы не перевернуться, крепко ухватилась за гриву и уперлась руками в холку. Так было надежнее.
В долине у самой реки оказалась канава, промытая ливневым потоком. Когда конь перепрыгнул через эту канаву, я полетела в лужу.
Очутившись в воде, не столько от боли, сколько от страха стала кричать, звать на помощь, хотя можно было обойтись и без нее.
На мой протяжный крик прибежал сельчанин Муса, возвращавшийся с охоты. К тому времени я вылезла из лужи и, заливаясь плачем, уселась на берегу реки. Конь, не обращая на меня внимания, стал пить воду, фыркая и мотая головой.
– Что с тобой? Что случилось? – спросил охотник Муса.
– Упала с лошади в лужу, чуть не убилась, – проговорила я сквозь слезы.
– Чем ударилась?
– Задом!
– Ну это ничего, лишь бы не головой, – успокоил охотник Муса.
– Лошадь чья?
– Наша. Ее надо отогнать на пастбище, сняв уздечку.
– Хорошо. Ты посиди, я сейчас, – сказал охотник Муса.
Он повел коня вверх по тропке, на бугре остановился, снял уздечку, стегнул ремешком коня, тот побежал вверх. Охотник Муса вернулся ко мне. Он поднял свое ружье, которое до того положил на камень возле меня.
– Идем! – сказал он, беря меня за руку.
Я встала и, похрамывая, зашагала рядом. Вся одежда на мне была мокрой и липла к телу. Дрожа от холода, я едва успевала за охотником. Войдя со мной в дом, он сказал: