Мой друг художник и поэт - стр. 3
На улице было относительно спокойно. Автобусов пока больше не было, а рядом, возле здания администрации фабрики, стояло лишь три машины. Отсюда Большая Заречная тянулась на пятьсот метров вправо, до самого вала в верховьях Старой Зареки, и на два с половиной километра влево, пару раз прерываясь и окончательно теряясь где-то возле безымянного заболоченного пруда, расположенного вдоль Мысовского переулка. Одна из самых протяжённых улиц Заречья! Большей длиной обладала только Береговая. Других улиц схожей длины Старая Зарека не имела. Более оживлённые – да, но не столь длинные. Арсений хорошо знал свою улицу, ведь он прожил здесь всю свою сознательную жизнь. Она была знаковой для своего района. На ней стояло много очень старых домов – и деревянных, и каменных. А её история, как и история всего района, была неразрывно связана с самым ранним освоением Тюменской земли. Сначала возникла улица вдоль левого берега Туры, вскоре названная Береговой. Следующими чётко организованными улицами стали Мостовая, переименованная в советское время в Щербакова, и, собственно, Большая Заречная, которая сохранила своё первоначальное название. Вдохнув свежий июньский воздух, Арсений прикрыл за собой калитку железного решётчатого забора, отделявшего двор от уличного пространства, и двинулся вдоль проезжей части в сторону ближайшего магазина. Идти было всего ничего. Магазин располагался в том же здании, что и офисы мебельной фабрики.
Скорее, даже не магазин, а так… забегаловка размером «шаг на шаг», всего с несколькими витринами и полками, где была навалена уйма разнообразного товара. Арсения мало что интересовало из представленного там изобилия мелочёвки в блестящих упаковках. Ему хотелось купить чего-нибудь из нормальной еды. А выбор этого самого «нормального» оказывался не слишком богат. Можно было потратить несколько минут и дойти до улицы Щербакова, где располагался более-менее сносный супермаркет. Но сейчас идти туда не хотелось. Да и здесь Арсений был «своим»: он всех знал, его все знали. Он даже мог иногда брать что-нибудь в долг под расписку, когда на смену выходила его старая знакомая продавщица. Кстати, сегодня как раз был её день.
– И тебе того же! – отозвалась женщина из-за прилавка с кассовым аппаратом, когда художник оказался внутри помещения и выдавил из себя дежурное приветствие. – У-у-у-у, что-то на тебе совсем лица нет! Заболел, поди?
Арсений никогда не рассказывал ей всего, что происходило в его жизни. А зачем? Ведь от этих рассказов ничего не изменится. А она ему хоть и хорошая знакомая, но всё же не жена и не сестра. Незачем вываливать свои трудности на других людей. Даже на тех, кто готов выслушать.