Мой чужой король - стр. 39
Ах, если бы я смогла рассказать об этом...
Получается, он что-то слышал о моем отце и его детях. И сопоставил факты - и рыжий цвет волос, и мать-чернокнижницу, которая передала мне некоторые способности...
Или не передала. Иначе почему он дышит?
Пока я думала, Ворон расчленял меня взглядом, от которого все внутри леденело. А потом встал и навис надо мной, так что я могла теперь рассмотреть искринки льда в его черной радужке.
Я молчала. Но больше не опускала взгляд. И не опущу перед ним и впредь... пусть это "впредь" и будет недолгим.
Он тоже молчал с непроницаемым лицом. А потом скривился, резко отвернулся, подошел к креслу и кинул в меня небрежно брошенным на него платьем.
- Оденься.
Что ж… хотя бы мой труп не будет голым.
Я натянула измятый и несвежий наряд и встала еще прямее. Не знаю, чего он ждал - того, что я снова встану на колени, предложу ему себя? Разрыдаюсь? Позволю снова собой воспользоваться - ради возможности прожить еще день?
Нет. Это вчера я была рабыней. А сегодня - дочь короля. Я не буду унижаться.
Мужчина хлопнул несколько раз в ладоши, и в шатер шагнуло двое стражников.
- В клетку, - сказал Ворон холодно.
Стражники беспрекословно встали по обеим сторонам от меня и дали знак, чтобы я выходила.
- А почему не сразу на плаху? - скривилась. Не видела смысла отстрачивать свой конец.
И тут же улыбнулась криво. Это ведь вторая фраза, которую он от меня услышал...
И король усмехнулся тоже.
- Ну как же я могу убить свою невесту?
В шоке распахнула глаза, а потом расхохоталась. Решил поиздеваться? Пусть. Я буду смеяться даже тогда, когда палач занесет топор над моей головой. Или Ворон убьет меня сам своим мечом?
Ему не понравился мой смех. Я увидела это по набежавшей на его лицо тени. Но в этот момент стражники подтолкнули в спину, показывая, что я слишком задержалась в шатре.
Лагерь уже ожил, несмотря на бурные возлияния прошлой ночью.
На нас смотрели с откровенным изумлением, а когда меня посадили в клетку из толстых прутьев, достаточно просторную для троих, но сейчас пустую, и подняли ее наверх, подвешивая на гиганской треноге, принялись перешептываться, посмеиваясь. Наверное думали, что я просто не угодила своими ласками Эгилю-Ворону.
Только вот спустя несколько часов никто уже не смеялся.
Слухи распространились быстро... и первый камень ударился о прутья пополудни.
Я не шелохнулась. Продолжила сидеть, то проваливаясь в забытье, то выныривая из него, обхватив руками колени и спрятав лицо. Продолжила так и когда в мою сторону посыпались проклятья, и когда, желая проучить колдунью, в меня полетели глиняные осколки, булыжники, острые прутья. И когда особенно ретивые воины демонстративно принялись складывать подо мной дрова.