Мой чужой король - стр. 31
Женщины, к которым меня определили, оправились будто, и снова вернули на место неказистый навес. Для них все это было обыденностью. Смерть, бой, мужчины, которые решали, когда и кому жить или умирать. Мужчины, требовавшие после битвы подтверждения, что они живы.
Пьянящего хмеля, сытной пищи, податливого тела.
Меня не трогали - видимо уже знали, что я не для них. А прочих разобрали быстро. Овладевали по очереди телами прям на грязной земле, не смущаясь ни друг друга, ни окружающих, стремящиеся сбросить напряжение хождений по остриям мечей, радующиеся, что Хель пока не пришла по их душу…
Я сцепила зубы и отвернулась.
И, чтобы забыться хоть немного, закрыла глаза и запела тихонько колыбельную, что слышала так часто от своей Нья
Спи, странник, кутаясь в ночи одежды,
Грея валун головою уставшею,
И не тяни ко мне руки в надежде,
Я прихожу лишь за воями павшими.
Один зовёт только ярких и яростных,
Ты же, щитом укрываясь от смерти,
Жаждешь покоя и, может быть, старости,
Дел повседневных цветной круговерти.
Ждёт тебя тёплая, добрая, близкая,
Та, что душой и нутром обнимает,
Я же, полями кровавыми рыская,
Ласок мужских и предательств не знаю.
Спи, то прислышалась в дрёме подкравшейся
Поступь колдуньи смехом по льду.
Я прихожу лишь за воями павшими.
Спи, за тобою я завтра приду.
- Ты здесь? Хорошая девка…
Сколько времени прошло? Уже ночь? Я заснула?
Резко села, открывая глаза.
Надо мной возвышался тот, кто меня купил. Ухмылялся криво, а его черные глаза смотрели на меня тьмой. Чистое лицо и чистая одежда, но его взгляд грязью прошелся по моему лицу и шее.
Он грубо дернул меня вверх, а потом потащил прочь.
Пьян…
Пошатывается, бормочет чего-то, но явно уверен в выборе момента, чтобы подойти к отдельному костру.
В узком кругу непростых воинов - король и ярлы? - все настроены благодушно. Их довольный смех, как и запах добротной пищи, от которого у меня свело желудок, разносится далеко. Они лежат не на камнях, а на шкурах. Перед ними не глиняные миски, а блестящие подносы и кубки, их виски покрыты татуировками, говорящими о принадлежности к благородным семьям, а рубахи, выглядывающие из под кожаных доспехов, сделаны из тонкой ткани.
И перед ними меня швыряют на колени...
13. ГЛАВА 12
Он там. Проклятый и беспощадный Север.
Полулежит на каком-то тюке и наблюдает за мной сквозь налитые усталостью веки.
Как я понимаю, что это он? Может как преследователь, настигший, наконец, свою жертву? Или нет...
Это я - жертва, а он - тот, кто меня уничтожит.
Смотрит. И я, будто заколдованная его взглядом, вижу только его.