Мой бывший кошмар - стр. 31
Пытаюсь понять, что будет дальше, но по выражению лица бывшего, непонятно ничего. Совсем. Когда он научился так эмоциями управлять? Помнится, в наших отношениях, с самоконтролем у него было не все в порядке, в результате доставалось всем.
Когда молчание затягивается, хочу снова открыть рот и что-то все же начать говорить, как на пороге появляется Анна Павловна.
— Я обо всем договорилась, Марк Игоревич, в два часа они приедут, — с легкой улыбкой сообщает она боссу, но по обстановке и вытянутым лицам девочек, приходит в ступор. — Что происходит?
Молчим. Все смотрят на Марка, а он на меня, слегка прищурившись.
— Я что-то пропустила? Девочки?
Она ждет хоть какого-то объяснения, но его нет. Вообще ни у кого.
— А вы, Анна Павловна, говорили кандидатур нет, — Марк наконец-то, разрывает наш зрительный контакт, обращаясь к управляющей. — Вот она.
Он указывает на меня. Меня. Все? Вопрос с кандидатурой на увольнение решен? Даже разбираться не будут?
— Не думаю, Марк Игоревич, — качает головой Анна. — Я лично могу поручиться за Софию, но скажу честно…
Сокольский поднимает ладонь, снова затыкая управляющую и я вижу, как ее откровенно достал этот жест. Марк даже не скрывает своего истинного отношения к своим работникам. Хам.
— София Сергеевна, пройдемте в мой кабинет, — отдает приказ бывший и с безэмоциональным выражением лица, выходит.
А я не жива, не мертва. Мне хочется под этими напряженными взглядами провалиться сквозь землю. Спасибо, что он не прилюдно меня будет отчитывать и впоследствии увольнять.
Молча выхожу из подсобки, следуя за ним. В голове нет ни одной адекватной мысли. А боль как набатом: бум-бум-бум.
Вдох-выдох. Я смогу.
Когда мы остаемся одни, самое время попытаться извиниться, сгладить острые углы, но я не могу заставить себя открыть рот. В глазах все плывет, дышать трудно, кожу слегка жжет. Давно не было панических атак, я уже подзабыла, что в таких случаях делать.
— Извинений, как я понял, не будет, да? — Марк снимает пиджак и повесив его на спинку кресла, сосредотачивается на моем лице.
Он наверняка ждет от меня хоть какой-то реакции, но вместо того, чтобы открыть рот и сказать «извините», я лишь нервно хихикаю.
— Занятно, — кивает он, не сводя с меня глаз. — Может тебе пакет принести?
— Зачем мне пакет? — мой смех становится громче, не могу себя сдерживать. Рядом с ним я становлюсь неадекватной. Это проблема, если честно.
— Ну, как же? Тебя же тошнит от меня, ты еле сдерживаешь рвоту. Не хочу, чтобы тебя стошнило прямо посреди моего кабинета, а находиться ты тут будешь долго. Почему ты смеешься? — Сокольский еще больше хмурится, от чего складка на лбу становится глубже. — Я говорю что-то смешное?