Мой брат – супергерой. Рассказ обо мне и Джованни, у которого на одну хромосому больше - стр. 17
И вот как-то вечером, размешивая сыр в тарелке с картофельным пюре, я сказал:
– Нам нужны еще игрушки. Я посчитал: чтобы занять его на полчаса, надо сто восемьдесят игрушек.
– Если каждый из нас будет дарить ему по одной в день рождения и на Рождество, – сказала Кьяра, – получится десять в год. К его совершеннолетию как раз закончим.
Папа замер, не донеся ложку до рта:
– А это неплохая мысль!
– Дарить ему игрушки, пока у него борода расти не начнет?
– Нет, что ему нужно больше игрушек.
– И где мы их возьмем в таком количестве?
– В детском саду. У нас там тонны старых игрушек, на складе ими мешки набиты.
– Потрясно! – воодушевился я. – Тогда мы его этими игрушками завалим!
Сказано – сделано. Через несколько дней папа привез на машине с работы груду здоровых черных мешков, в какие дворники сгребают мусор. Он припарковался у дома, вызвал нас на улицу, открыл багажник и театрально указал на мешки, словно ожидая аплодисментов; казалось, игрушки вот-вот начнут выпрыгивать одна за другой и гуськом засеменят по переулку. Мы занесли мешки в дом и спустили в парадную гостиную, к подгузникам. Чего там только не было! Слоны, кролики, дельфины, бесформенные монстры, но самое главное – динозавры. Самые-самые первые. Джо сейчас динозавра ни на какие сокровища не променяет, и, наверно, его страсть к ним началась именно с того дня. Я страдал: мой гепард затерялся в толпе. Потом я смирился. Такова жизнь – не все гепарды выживают.
В те годы открытия следовали одно за другим. Джованни был словно коробка конфет ассорти: пока все не съешь – не поймешь, какая вкуснее.
На какой-то период кормление Джо превратилось в эпопею. Он упорно выплевывал кашу, которую ему давали с ложечки. И никто не понимал, в чем дело. Мы все были в этой каше и потому приучились надевать перед кормлением фартук. Не то чтобы жалко было одежду, – никаких таких особых нарядов у нас не водилось, – а просто ради приличия. А то окружающие, не упуская ни одной возможности, спешили нам сообщить, где у нас прилипла каша.
Самое загадочное во всем этом было то, что каждый раз лишь одному из нас удавалось накормить его, но кому именно – заранее сказать было нельзя. Случайное везение, думали мы. Но потом поняли: нет, везение не случайно, и Джо сам решает, чья теперь очередь. В папин день он плевался до тех пор, пока рядом не усаживался папа. В день Кьяры запихать в него еду могла только она. И так далее, все мы по порядку.
Мы узнали, что, если хочешь уложить Джованни спать, нужно отдать ему на растерзание свои пальцы: он будет почесывать их, пока вокруг ногтей не соберутся катышки из кожи, с которыми можно поиграть. Что он может поранить себя, причем довольно сильно. Но даже если у него, к примеру, сломана рука, то достаточно поцеловать его – и проблема будет решена. Ходить он выучился очень поздно, но это было не страшно, потому что он профессионально бегал на четвереньках. Немного странно, правда, – с высоко задранной попой, вроде Маугли, – зато передвигался чуть ли не быстрее, чем сейчас на двух ногах. А когда он не бегал на четвереньках, то ползал, извиваясь, точно червяк, и тоже с завидной скоростью.