Мотыльки - стр. 6

Я в их разговор уже не встревал, а лишь наблюдал одним глазом в щель между шторками, старался вести себя тихо и слушал, что там они говорят, хотя одна папина фраза «меньше знаешь – крепче спишь», не помню уж когда и кому сказанная, может, и вправду, как нельзя лучше, описывала происходящую вокруг ситуацию.

Пока ты ни о чём не в курсе, можно только догадываться, фантазировать, уповать на то, что всё не так плохо. А вот если всё плохо, то тогда уж от этого осознания никуда не деться. И оно будет преследовать тебя, как голодный зверь свою израненную добычу. Не даст уснуть, будет терзать и нападать вспышками размышлений об ужасах и обречённости… Бушующими волнами, бьющими по сознанию и рассудку, смывая улыбку и радости, оставляя лишь каменное угрюмое изваяние из крупиц обречённости и печали от грядущей судьбы. По крайней мере, я верил, что вокруг всех ночных монстров отпугивают горящие костры.

– Ты его видел? – схватил дядя Олег отца за запястье, когда тот шёл мимо стола в сторону кухни, всё ещё суетясь с его раной.

– Немножко, во вспышке ружья, – потупил тот взор серо-зелёных глаз, как и у нас с Антоном, мы оба были на него в этом похожи, хотя у Антона были прямые длинные волосы почти до шеи маминого цвета колосящейся ржи, расчёсанные на обе стороны, а у меня, как и у папы, тёмно-каштановые, только с густой чёлкой, когда у него уже был блестящий и даже слегка морщинистый крупный лоб и блестящая почти гладкая макушка, а волосяной покров головы оставался уже на затылке, если не считать густой широкой бороды лопатой.

Дядя Олег тоже был бородат и усат, но она у него росла эдаким полукругом, окаймляя лицо, была не шибко длинной, и цвет был куда светлее, такой нежно-каштановый, почти рыжий. Ржавого цвета, что кудри, что усы, что борода и крупная бордовая родинка на левой щеке обычно с торчащим волоском, который он изредка обрезал.

Папа был охотником, а его брат комбайнёром. И если для отца добыча никуда не делась, хоть он иногда и начал говорить, что зверья в лесах поубавилось, то дяде Олегу после того, как это всё началось, толком и работать-то негде. Все, кто выжил, сидят по домам, ждут военных или помощи от крупных городов. Нам с Антоном рассказывают мало о том, что случилось, но мы не глупые и понимаем, что было некое нашествие диких непонятных зверей, которые перегрызли добрую половину «Сухого Озера», загнав остальных жителей деревни в избы, откуда лишь при дневном свете они осмеливаются теперь выползти, да и то не все.

Снаружи раздался шум, будто по дорожкам скачет отряд конных всадников или пробегает табун диких лошадей. Лампочки в главной комнате замерцали, посуда вокруг задрожала, характерно позвякивая, как и столовые приборы, уложенные возле подоконника.