Мост в прошлое, или Паутина для Черной вдовы - стр. 34
– Хм… предугадать действия Коваль… – пробормотала Ветка, спускаясь по лестнице. – Тому, кто сможет это сделать, дадут Нобелевку – как пить дать. Это самая непредсказуемая женщина из всех, кого я знаю.
Ветка всегда признавала, что Марина, пожалуй, единственный человек, на которого ей никак не удавалось воздействовать при помощи своих умений. Каждая попытка проникнуть в мысли Коваль не приносила ничего, кроме жутчайшей головной боли и ехидной усмешки подруги – «что, снова не вышло?», и Ветка никак не могла понять, каким образом Марине удается заблокировать ее поползновения.
– Ты ведь не можешь совсем ни о чем не думать, – придирчиво выспрашивала Ветка потом, но Марина только усмехалась:
– Я же предупреждала – даже не пробуй, я тебе не кролик подопытный.
И Ветка была вынуждена прекратить все попытки, чтобы не потерять дружбу, которой очень дорожила. Но интуитивно она чувствовала, что это начало конца. Точно так же в свое время Марина отрезала все Веткины притязания на собственное тело, и они из любовниц превратились просто в подруг, а потом постепенно начала отрезать и прочие контакты. И Ветке не раз приходило в голову, что одной из причин такого поведения подруги является как раз то, что Ветка замужем за Бесом.
«Позвонить, что ли? – подумала она, сидя в мягком кресле, и уже потянулась к мобильному, но в последний момент отдернула руку, точно обожглась: – Нет, не буду. Мало ли что там у них».
Сибирь
Два дня Маша не выходила из дома, и Хохол мучился догадками – что же происходит. Он слышал, как ночью ей кто-то звонил, и после этих звонков она нервничала и курила в кухне, не включая света и думая, видимо, что он спит. Женька ворочался на диване и не открывал глаз, а сам все время прислушивался к шагам Марьи и каждому шороху в квартире. Однако говорить с ней в открытую почему-то опасался – вдруг снова вспылит и совсем закроется, перестанет разговаривать. С ней случались такие приступы молчания, когда Машка могла за весь день не произнести ни слова, а только что-то писала и потом выбрасывала мелко порванные кусочки бумаги. Женька как-то попытался сложить их, чтобы прочесть, однако ничего не понял. Пару раз звонила Алена, отдыхавшая с отцом в Бельгии, и Машка после этих звонков делалась еще мрачнее, чем до этого.
Конец ознакомительного фрагмента.