Мост - стр. 22
Надо и то, поесть, пока Ринат уснул. Я снова мою руки. На умывальнике стоит полупустой тюбик крема для рук. Пусть стоит, девчонкам больше останется. Моим ли рукам мыла бояться?
>Вот и ем я геркулесовую кашу и бутерброд с сыром, а Ниночка мне все вздыхает да пересказывает, как у ней вечером Валерка опять бухой с базы вернулся и как меньшой снова болеет, в сад не ходит, и хорошо, с одной-то стороны, что Валерке сегодня не в смену, да вот какая из похмельного нянька…
>Знать бы ей, дурышке, какая она счастливая. Какой ни на есть Валерка, а свой, тоже бьется как может; и девочка ее в третий класс пошла. Ведь как вспомню свою квартиру, двухкомнатную, гулкую и страшную – деток если Бог не дал, да милого отнял, на кого жаловаться? Вот я и молчу, да на Ниночку смотрю, и она вдруг осекается.
>– Да, правда, все ж Ленуся со школы вернется, приглядит за обоими…
В коридоре останавливаюсь и медленно оглядываюсь.
Он здесь.
В этом здании.
На этом этаже.
Из одиночки выходит дежурная сестра с пустым шприцем.
– Амиров-то все тебя зовет, Алексеевна, – говорит она, проходя к процедурному.
Я иду сквозь твердый холодный воздух. Огромный свет льется в высокое окно в конце коридора.
Где Он?
В операционной, за поворотом. Я знаю это так же точно, как знала долгие годы ночью – что это он, а не кто-то другой дышит рядом со мной.
Я захожу в одиночку.
Ринат смотрит на меня удивительно ясными глазами, словно Марина и не вкатила ему полную ампулу из шкафчика, содержимое которого пересчитывают трижды в сутки.
– Алексеевна, скорей принеси какую-нибудь книжку, – тихо, но твердо говорит он.
Он тяжело вздыхает, видя мое изумление.
– Ты сама не говори. Ты мне книжку почитай. А я тебя за руку буду держать.
Я чувствую, что можно было бы и быстрее соображать – но Он же здесь, рядом, и что он делает в операционной? Плановые на сегодня давно окончены, стало быть, его оперируют спешно? Так. Ринату нужен голос. Ринату нужна книжка. Книжка точно есть у Кирилла.
Пока я торопливо иду к двести тридцатой, присутствие того, чью могилу я не навещала с конца ноября, слышно как звон в ушах; как тонкий звук, издаваемый стареньким телевизором на три этажа окрест. Он здесь. Он вернулся.
Кирилл охотно кивает, когда я показываю пальцем на книжки. Немного удивляется, но протягивает верхнюю, заботливо обернутую в пеструю рекламную газетку. Ходячие ребята смотрят на меня удивленно. Ничего.
Тяжелый, тревожный взгляд Рината прикован к двери. Он боится, что я не успею. Ничего, я уже здесь.
Книжку обопрем на тумбочку – глаза мои на старости лет уже стали дальнозорки, – листать буду левой рукой. Правой я беру холодную ладонь Рината. Он облегченно вздыхает и закрывает глаза.