Москва разгульная - стр. 5

Бернгард Таннер, посетивший столицу во второй половине 17 веке, писал: «У них принято отводить место бражничанью не в самой Москве или предместье, а на поле, дабы не у всех были на виду безобразия и ругань пьянчуг. У них ведь обыкновенно тот, кого разберет охота позабавиться с женщинами да попьянствовать, уходит за город в ближайший кабак суток на двое либо на трое; приносит там „жертвы Венере с Бахусом“ и кончает большей частью тем, что пропивает кабатчику все до рубахи, а потом, проспавшись, является в город голый вполне или наполовину, где пьянчугу встречают рукоплесканиями и похвалой». Так, что выражение «уйти в запой» имеет под собою исторические корни.

По словам историков, именно иностранцы, оставившие многочисленные и не всегда правдивые воспоминания, создали миф о повальном пьянстве русских людей. Вот что рассказывал австриец Адольф Лизек о московских жителях: «Не раз мы были свидетелями, как мужья лежали пьяные, без чувств, а жены садились возле них и, снимая с себя одежду за одеждой, закладывали целовальнику на вино и пировали до тех пор, пока теряли употребление рассудка и даже возможность пить, и тут же упадали на своих мужей».

Прусский дипломат и историк 17 века Адам Олеарий, трижды побывавший в Московии, написал книгу о своих путешествиях в Россию, в которой уверял, что невоздержанность у русских проявлялась во всем, не только в потреблении алкоголя: «В пище они крайне не воздержаны, а в чувственных удовольствиях и пьянстве могут потягаться с кем угодно». По словам Олеария, он был поражён количеству пьяных, валяющихся на улице. Пили мужчины и женщины, молодые и старые, священники и светские люди, простолюдины и титулованные особы.

Дальше больше. По словам иноземцев, дурной пример стране подавал сам император Петр I и его учитель, а по совместительству собутыльник, Никита Зотов. Первый российский император не только сам потреблял алкоголь в огромных количествах, но и заботился о том, чтобы и его подданные не слишком от него отставали. Пьянство при дворе Петра I считалось чуть ли не доблестью, а участие в разгульных кутежах «Всепьянейшего Собора» и разгульных петровских ассамблеях стало признаком «уважения» к царю и лояльности к его реформам. К каждому из гостей на ассамблеях были приставлены прислужники, которые должны были напоить их до бесчувствия и побуждать к самым непристойным дурачествам. Отказаться от поднесенного кубка было нельзя – государь был человеком вспыльчивым и мог посчитать это за личное оскорбление. Никто не должен был уйти с ассамблеи трезвым!