Москва-Париж - стр. 13
Наступило относительное затишье. Жареная БМП медленно догорала. Оттуда никто не вышел. Неглубокие, недокопанные хохлами, окопы пахли сырым чернозёмом. Я подошёл к двум нашим двухсотым, которых уже успели положить друг рядом с другом. Совсем недавно у них была какая-то своя жизнь. И вот, теперь её у них больше не стало. Никакой, ни своей, ни чужой. Кто-то забрал её у них, даже не извинившись. Одного из них я знал ещё по зоне и тупо смотрел на него, пытаясь увидеть в нём что-то такое, чего не разглядел при жизни. Наверное, я ожидал получить подсказки от самой смерти. Мне даже показалось, что парень умер как-то не до конца, не полностью. Уж слишком близко по виду он ещё был к живым. И слишком похож на меня, ещё живого. Он был такой же – бывший сиделец-бедолага со своей по-дурацки исполненной жизнью. И на его месте вполне мог оказаться я сам.
И вот, если когда-нибудь, потом-потом, меня спросят:
– Вы убивали?
Не задумываясь отвечу:
– Мы умирали.
А наш проводник явно был опытным бойцом. Увидев, что кое-кто из наших уже расслабился и закурил, а пара пацанов даже пыталась пристроиться, чтобы приготовить чифирь, он хорошим командным голосом сказал:
– Всем найти укрытие! Копайте! Чем глубже, тем больше у вас будет шансов выжить… Сейчас начнутся прилёты. Потом чифирить будете! Сначала копать – потом чифирить, а не наоборот.
Он явно знал, о чём говорил… А мы как бы нехотя подчинились его команде. Кто-то даже хотел поспорить, но не успел.
Потому что это действительно началось!
Долбили нас минут двадцать, наверное. Проводник потом сказал, что это били миномёты восемьдесят второй и сто двадцатый. И это было что-то! Страх, конечно, присутствовал, но такой страх… бесславно умереть. Страшный страх. Не панический страх, а обычный, только очень большой, который пробирал до пятой точки. Мы лежали в недоделанном хохлами опорнике и пытались вспоминать. Что вспоминать? Всё! И «Отче наш», и когда в последний раз ты был в храме, и сколько свечек там поставил, и кому, и почему так мало…
Когда прилёты закончились, мы без команды высунули головы из окопа и увидели, что метрах в пятидесяти от нас впереди совершенно изменился ландшафт. Некоторых слегка контузило, и мы с удивлением обнаружили, что вроде бы все остались живы. Нет, всё-таки появился ещё один трёхсотый. Осколок ободрал и обжёг ему задницу, прихватив с собой небольшой шмоток мяса. Видимо, не смог убрать свою пятую точку как следует пониже в этих неглубоких окопах. Но ранение было пустяковое. Можно сказать, даже смешное… Он и сам, пытаясь увидеть нанесённый осколком урон, со смехом сказал, что это как в детстве, словно отец крепко всыпал ему ремнём по заднице за воровство яблок у соседа по даче.