.) ведет к троцкизму». В ответ Готвальд услышал пространное объяснение о том, что советские товарищи были неверно информированы, а главным виновником являлся Жуйович, которого, считал Джурджев, Готвальд должен был хорошо знать как «старого фракционера». Согласно сформировавшейся к тому времени в партийных кругах КПЮ версии конфликта, которую излагал югослав, Сталин был обманут теми, кто сознательно подготовил неверную информацию о ситуации в Югославии. Джурджев подробно рассказал о том, какое негативное влияние оказала «насквозь лживая» резолюция Информбюро на югославское общество, твердо верящее в правильность позиции ЦК и лично Тито, какое она вызвала «огорчение» среди коммунистов и членов Народного фронта. Югослав несколько раз упомянул, что неожиданным для авторов документа результатом (положительным для югославского руководства) стало еще большее сплочение, которого страна не знала прежде, партийных масс и всего народа вокруг КПЮ и Тито. Говоря о прозвучавших на совещании антиюгославских выступлениях албанских руководителей, заявлении М. Ракоши о народно-освободительной борьбе югославского народа, критической речи Ж. Дюкло, Джурджев задавался вопросом: «Куда ведет эта ложь, компрометирующая руководство братских коммунистических партий?» Касаясь призыва к смене руководства КПЮ в принятой резолюции, Джурджев подчеркнул, что, насколько ему известна ситуация в Югославии, там нет силы, которая могла бы восстановить «нашу партию против Тито». Как отмечал Джурджев, Готвальд, как ему показалось, был несогласен с этой «безумной клеветой на руководителей ЦК КПЮ во главе с товарищем Тито»
[92]. В связи с этим заметим, что факты говорят иное: незадолго до встречи с Джурджевым Готвальд направил письмо Сталину с предложением существенно расширить список обвинений против югославов, опубликовав ряд материалов, компрометирующих их политику по отношению к СССР. Советский лидер, однако, посчитал ненужным добавлять что-либо в настоящее время к резолюции Информбюро, объясняя это тем, что целью Москвы на данном этапе было только «изолировать югославских руководителей в глазах других компартий и разоблачить их жульнические махинации». Предложение Готвальда вряд ли даст эффект, поскольку на созываемом съезде КПЮ у «группы Тито» будет достаточно возможностей для сохранения доминирующих позиций. Как считал Сталин, для постепенного отпадения от этой группы марксистских слоев югославской компартии необходимо время и терпение
[93].
В том же духе прошла в ноябре беседа секретаря посольства ФНРЮ в Праге З. Стамбука с заместителем Председателя правительства ЧСР В. Широким, который настойчиво убеждал югославского дипломата в том, что КПЧ борется не с народом Югославии, а только с одной группой в руководстве КПЮ, которая «ведет страну в пропасть». По его мнению, в Югославии немало коммунистов, которые готовы поддержать резолюцию, «если бы не было Ранковича и его полицейских». Широкий провокационно поставил вопрос о своей поездке в Югославию и предоставлении ему возможности свободно говорить с кем хочет и где хочет, гарантируя, что его не арестуют люди Ранковича. Тогда, подчеркнул Широкий, Стамбук увидит, как рассыплются все его аргументы. Продолжив атаку на югославского дипломата, Широкий обвинил руководство КПЮ в отсутствии самокритичности и упрямстве. По его мнению, еще никто не позволял себе разговаривать со Сталиным так, как югославы. «Тито стоит на точке зрения: ты Сталин, а я Тито! Вас необходимо научить скромности, вам слава ударила в голову…» Широкий не обошел также вопрос о поведении югославских представителей в Чехословакии: «Мы в свое время [немало] вытерпели от разных ваших людей, которые приезжали к нам и называли нас капитулянтами, контрреволюционерами, оппортунистами и тому подобное». Представляется, что ситуацию вокруг конфликта и поведение югославского руководства еще никто к тому времени не характеризовал так резко. Попытки Стамбука возражать свелись к ставшей к тому времени традиционной в Югославии оценке резолюции Информбюро как построенной на недостоверной информации и лживых обвинениях в адрес руководства КПЮ, а также набору уже не раз приводимых в югославской пропаганде примеров и штампов о выдающейся и героической роли КПЮ и ее руководства и отсутствии особых заслуг у «братских» компартий
