Москва-bad. Записки столичного дауншифтера - стр. 18
Была идея, коль уж явление ежедневное, приспособить его на службу искусству, как теперь принято, актуальному. Если каждый день фотографировать «Вовку», или снимать на видео вовканье, то получится глобальнейшее серийное метаполотно, на котором будет запечатлено однообразное, незаметное, неочевидное, как на отдельных кадрах фильма или мультфильма, но упорное движение героя… куда?.. – к смерти, конечно. Примерно тоже, вспомнилось, делали с героем кинофильма «Город без солнца», умирающим от СПИДа наркоманом (Безруков играет одну из немногих подходящих ему ролей), но там он недолго протянул, угас как свечка. А тут, коль ежедневно фиксировать (причём ритуал-то типовой, с небольшими вариациями, плюс единство места и времени), и впрямь калейдоскоп составится или кинопанорама из сотен и тысяч идущих по порядку фрагментов (за три года это уже больше 5 тысяч!). И не такая уж халява: какую-то загогулину – вроде как увеличенная киноплёнка с тремя десятками фоток – мы обозревали в Московском музее современного искусства, а за это как пить дать премию Кандинского дадут! Только тут опять же этический аспект: все мы не удаляемся от смерти, на алкашах и наркоманах это только более заметно, посему отнестись цинично и, задрав штору, щёлкать, как папарацци, всё же чисто по-человечески неудобно; а с ним ещё технический: нужно тогда какую-то маленькую камеру приобрести и установить её снаружи.
В итоге я иногда клал фотоаппарат на кухне и при прокашливании (которое иной раз издалека начинается) сразу срывался бежать фоткать или снимать видео через тюль – в итоге мировое искусство и мировая наука располагают лишь нескольким десятками однообразных неясных снимков да двумя-тремя коротенькими роликами, на коих, впрочем, наш «Вовка» запечатлён уже не один…
Второй сенсацией в мире ВОВК стало, когда однажды вместо Игоря (имя мы потом узнали, не сразу) появился другой «Вовка» – длинный, в очках, напоминающий кота Базилио из детского кино про Буратино, только похудее лицом и заместо котелка в кепке, и он с той же точностью, но как-то без энтузиазма, проделал весь ритуал, и выполнял его за отсутствующего (может, заболевшего?) мастера около недели! Тут уж мы дались диву!
И совсем уж сдались-раздивились, когда сей неофит, нечаянно-негаданно получив ответный сигнал-рык, распознал это как приглашение на рандеву, зашёл в подъезд и запросто поднялся в апартаменты к самому недостижимому Вовке!
Дальше они стали исполнять обряд чередуясь, а зачастую и вместе, причём и тот и другой, а иногда и совместно, стали изредка – а иногда почти ежедневно – восходить на площадку второго этажа и… собеседовать самому мистическому Вовке!.. Тут уже можно было слушать через нашу тонкую дверь, смотреть через замутнённый – как раньше были популярны такие тяжёлые, пузырчатые внутри зелёноватого стекла вазы – глазок, и даже фиксировать через оный некое слепое видео со звуком.