Московское Время (сборник) - стр. 7
– Во, артисты из театра сбежали! – показал на них пальцем молодой человек с множеством мелких колец в обоих ушах. Судя по его сандалиям на босу ногу, был он приверженцем системы доктора Кнейпа. Одетый в короткие штаны, какие носят на помочах дети, правда, без помочей (а, может, они скрывались под желтой рубашкой без рукавов и без пуговиц, с одной только прорезью для головы), выглядел он довольно нелепо. Оба его компаньона по виду мало чем от него отличались.
– Что вы себе позволяете? – шагнул к нему Алексей Арнольдович.
– Ладно, ладно, мужик, ты чего? – отступил поближе к товарищам молодой человек.
«Мужик?! – поразилась Софья Дмитриевна. – Да какой же Алексей Арнольдович мужик?!» И тут же цепь изумлений сдвинулась еще на одно звено, которым стала увиденная ею надпись на рубашке молодого человека: «Как ни крутись, а жопа сзади!»
Она не поверила своим глазам – такое в обществе людей невозможно!
Софья Дмитриевна крепко, до головокружения, зажмурилась, а когда разомкнула веки, обнаружила себя… в потайной комнате.
5
Она в одиночестве сидела на стуле.
– Алеша! – позвала Софья Дмитриевна.
Он не отозвался.
Миновав коридор, Софья Дмитриевна вбежала в спальню, но мужа там не было. И не было его нигде.
– Да что с вами? – пыталась добиться ответа Глаша. – На вас лица нет! Что случилось-то?!
А Софья Дмитриевна все металась по квартире, пока не упала, обессиленная, в кресло.
– Он остался там, – прошептала Софья Дмитриевна поблекшими губами.
– Кто остался?
– Алеша.
– Где?
– Не знаю… В другом мире…
– Да что вы такое говорите, барыня?
Вдруг Софья Дмитриевна оживилась:
– А Алексей Арнольдович не выходил из дому?
– Да нет. И шуба их вон висит в прихожей.
Софья Дмитриевна закрыла лицо руками и, раскачиваясь, начала повторять:
– Он остался там… Он остался там…
– Барыня, Софья Дмитриевна, – мягко опустилась перед ней на колени Глаша, – ну объясните вы мне все по-человечески!
Софья Дмитриевна порывисто откинула руки, сухо блеснула глазами:
– Объяснить? Пойдем, Глаша…
Она взяла ее за руку и повела в спальню.
Глаша оторопело замедлила шаг, увидев на месте зеркала тусклый свет проема.
– Идем, идем, – преступив черту стены, потянула ее за собой Софья Дмитриевна. – Еще не пришли…
Глаша встала посреди потайной комнаты, озираясь с широко раскрытыми глазами.
– Барыня, откуда все это? – наконец, промолвила она. – Стол, картина… А свечу вы зажгли?.. Стулья какие-то чудные… Уж больно спинки выпирают.
Глаша подошла к одному из них.
– Наверно, сидеть неудобно…
Софья Дмитриевна напряженно смотрела от порога, вся натянутая, как струна, в том горячечном состоянии, когда на что угодно готов, лишь бы отринуть свое горе. И, похоже, способ она нашла.