Московское троецарствие: Иван V, Петр I и царевна Софья - стр. 11

Выходы эти совершались торжественно; особенным блеском и пышностью отличались царские выходы в праздники.

Царь шел в богатой одежде, украшенной золотом, серебром и драгоценными каменьями.

На нем был царский кафтан, порфира, корона, в руках царский золоченый жезл.

Его окружали рынды – телохранители из сыновей знатных бояр, одетые в блестящие, белые, шитые серебром, кафтаны и высокие, также белые, бархатные шапки, украшенные жемчугом. Бояре шли в богатых разноцветных кафтанах.

В заключение шел отряд дворцовой гвардии – стрельцов. Кремль оглашался праздничным звоном колоколов всех кремлевских церквей и соборов. Толпы народа собирались в Кремль посмотреть на красивую церемонию и стояли стеной по обе стороны царского шествия.

После обедни, оканчивавшейся в будни часов в 10, царь шел во внутренние покои и там до обеда «сидел с бояр», т. е. занимался в боярской думе государственными делами.

Бояре рассаживались на скамьях «по породе», т. е. у кого старше и знаменитее род, тот садился впереди. Думные дьяки – писари стояли; но во время длинных заседаний царь приказывал и им садиться.

В праздничные дни дума не собиралась, а после обедни устраивались приемы иноземных послов или же приносили царю поздравления патриарх и духовенство.

Царь принимал послов всегда при блестящей обстановке с той целью, чтобы они могли видеть богатство и силу русского государства и рассказывали об этом у себя на родине.

До нас дошло описание посольского приема, оставленное одним из послов герцога Голштинского, Адамом Олеарием. Он рассказывает об этом следующее.

«Не доезжая нескольких верст до Москвы, посольство отправило гонца с известием о своем приближении. На другой день гонец вернулся, и посольство стало медленно подвигаться к городу.

По направлению из Москвы показались отряды блестящих всадников, которые, показавшись на мгновение, быстро уносились назад, а взамен их через несколько времени появлялись другие.

Под самой же Москвой по обе стороны от посольского шествия расположилось целое войско из нескольких тысяч стрельцов. При въезде в город послам подвели прекрасных белых коней с украшенными золотом и серебром чепраками и седлами, и царские пристава повели их к посольскому двору.

Там им было отведено богатое помещение; но зато они почти лишались свободы: у дверей посольского двора расставлялась стража, и послы не могли никуда выйти из своего почетного плена.

На другой день послы представлялись «пред светлые государевы очи». Открывалась торжественная процессия. Многочисленная толпа народа собиралась посмотреть на это зрелище.