Московские стрельцы первой половины XVII – Начала XVIII века. «Из самопалов стрелять ловки» - стр. 5

. Чернов полагал, что полки «нового строя» были новыми, а значит – лучшими, по сравнению с частями «старого строя», но никак не отразил критерии «устарелости», согласно которым стрелецкие приказы якобы потеряли свое значение по сравнению с солдатами «нового строя». Историк обосновывал тезис, согласно которому появление регулярной армии в России не являлось результатом спонтанного решения Петра. Началом «регулярства» Чернов считал как раз полки «нового строя».

Работа Чернова стала своего рода универсальной энциклопедией русской военной истории XVII в. Все вопросы, поднимавшиеся в этой области исторического знания, так или иначе не выходили за рамки концепции Чернова. Историки, разрабатывавшие невоенную проблематику, использовали работу Чернова как справочник с окончательно установленными истинами.

П.П. Епифанов[21] исследовал «Учение хитрости ратного строения пехотных людей» – один из старейших российских боевых уставов. В своей трактовке проблем, связанных со стрелецким войском, он повторил написанное Черновым и его предшественниками.

Работы С. Л. Марголина[22] и М.Д. Рабиновича[23] представляют особенный интерес. Необходимо отметить, что оба автора совершили первую попытку выхода за рамки «антистрелецкой» линии в историографии. Марголин рассматривал стрелецкое войско отдельно, не смешивая его, как Чернов, с другими родами войск, и привлекал не только традиционные источники, но и новый актовый материал.

Рабинович пытался установить некоторые пути преемственности армии царя Алексея Михайловича и армии Петра I по линии московских стрельцов. К сожалению, ни С.Л. Марголин, ни М.Д. Рабинович не создали больших работ по истории русского войска XVII – нач. XVIII в.

Отдельное место в историографии московских стрельцов занимают работы В. И. Буганова[24], исследовавшего социальные конфликты второй половины XVII в. Московские стрельцы участвовали в подавлении Медного бунта 1662 г., являлись прямыми участниками восстаний 1682 г. и 1698 г. Буганов рассматривал московских стрельцов и как часть стрелецкого сословия, и как отдельную внутрисословную корпорацию.

Заметную роль в утверждении негативной оценки московских стрельцов сыграли труды Н. И. Павленко о Петре I, в которых автор давал лишь беглую характеристику стрелецкого войска: «В последней трети XVII в. стрелецкое войско по своему устройству, обучению, вооружению, а также укладу жизни являло собой анахронизм. Стрелецкие полки размещались семьями в стрелецких слободах Москвы. Они комплектовались из детей стрельцов, свободных от тягла родственников посадских и вообще из незакрепощенных людей. Служба была пожизненной, а получаемое от казны жалованье – скудным… Стрелецкое войско отличалось низкой боеспособностью. Привязанные к своим торгам, промыслам и к семейному очагу, стрельцы крайне неохотно покидали столицу и выражали недовольство, если отлучки были продолжительными. Главная обязанность стрелецких полков – их в столице насчитывалось 20 – состояла в несении полицейских обязанностей: они обеспечивали порядок, выполняли карательную службу. Два стрелецких полка находились на особом режиме и пользовались особыми привилегиями – сопровождали царя в поездках в монастыри, участвовали во всякого рода церемониях…»