Московиты. Книга первая - стр. 48
А момент для собирания княжеств был самый что ни на есть благоприятный. Орден затих и масштабной войны затевать пока не собирается, Кейстут избавил от забот по защите страны – самое время заняться расширением границ. Тем более, что исчез самый главный сдерживающий фактор – татары. Как раз во время княжения Ольгерда началась та самая «Великая замятня» с кутерьмой и режущиеся между собой потомки Чингиз-хана мало обращали внимание, что кто-то там отбирал у них русских данников – выжить бы! Свято место пусто не бывает, и Литва начала свой «Дранг нах Остен».
Правда, «нах Остен» не очень получилось, на восточном направлении успехи Ольгерда как раз оказались довольно скромными. Пройдемся-ка по границам, заодно и географию этого мира вспомним. Начнем с северо-восточных границ гедиминовой Литвы.
Попытки Ольгерда укрепиться в Новгороде и Пскове оказались не очень успешными. С Новгородом дело дошло даже до военного вторжения. Повод к нему, кстати, достоин именоваться дипломатическим казусом – языкастые новгородцы, привыкшие лаяться на вече, что называется, «за базаром не следили», и литовские войска вторглись в новгородские пределы под предлогом того, что тамошний посадник Остафий Дворянинцев литовского князя «псом лаял (обзывал)». Закончился этот поход, впрочем, как обычно – литовцы пограбили новгородские волости, а потом зажиточные русские республиканцы, по своему обыкновению, откупились. Этот жирный кусок был Литве пока не по зубам, тем не менее определенных успехов она добилась – оставила свою «пятую колонну»: именно к этому времени относят возникновение в Господине Великом Новгороде так называемой «литовской партии», которая еще долгие годы будет рвать глотки в спорах со сторонниками иных внешнеполитических приоритетов – «московской партией». Примерно такими же были итоги и в Пскове – там тоже появились и укрепились сторонники западных соседей, «тянувших» к Литве. Псковичи даже приняли на княжение ольгердовского старшего сына Вингольда, удельного князя Подольского, после крещения по православному обряду ставшего Андреем. Именно с этого времени и Новгород, и в Псков начинают зазывать к себе на княжение то литовских, то московских князей – в зависимости от внешнеполитических раскладов, надолго став ареной подковерной борьбы этих двух центров силы.
Двинемся дальше. Южнее Новгорода и Пскова – Тверь. Здесь Литва впервые схлестнулась с Москвой, здесь в первый раз столкнулись два великих героя разворачивающейся Большой Свары – Ольгерд Литовский и Дмитрий, тогда еще не Донской. И тот, и другой претендовали на влияние в Тверском княжестве, и во время очередного династического кризиса они поддержали разных претендентов. Для Москвы это едва не обернулось большой бедой – дело в том, что литовской креатурой был Михаил Тверской, ставший позднее едва ли не самым знаменитым тверским властителем – ну богаты были времена Большой Свары яркими личностями. Он и сам по себе стоил много, а в союзе со своим шурином (сестра Михаила Ульяна стала второй женой Ольгерда) был для Москвы страшной угрозой. Впервые со времен Ивана Калиты неприятельские рати вторглись в отвыкшие от врагов московские земли, и дошли до самой столицы. Правда, Москву Ольгерд с Михаилом не взяли – недавно отстроенные крепостные укрепления были надежны, а обороной руководил сам Дмитрий, воин божьей милостью. Конфликт затянулся, в ходе борьбы Литва с Тверью еще дважды вторгались в московские пределы, но в общем итоге и Москва, и Литва остались «при своих». Московский князь в союзе с новгородцами сумел достойно отплатить тверичам за прошлые поражения и заставил все-таки Михаила отказаться от союза с Литвой и признать Дмитрия «старшим братом». Просчитались и Москва, и Литва: Тверь сохранила свою территорию и осталась самостоятельным княжеством, проводящем собственную политику — Михаил Тверской был слишком сильной личностью, чтобы стать чей-то марионеткой.