Московиты. Книга первая - стр. 47
Князь Кейстут на памятнике «Тысячелетие России» в Великом Новгороде
В Литве же, как ни странно, все успокоилось. Вообще-то история свидетельствует, что обычно все подобные диумвираты, триумвираты и т.п. заканчиваются одним и тем же – победители, следуя старой пословице «два медведя в одной берлоге не живут», принимаются резать друг друга. Но Ольгерд с Кейстутом обустроились довольно мирно. Кейстут поселился в западной Литве, с центром в своих любимых Троках, и взял на себя орденскую проблему – почти полвека, до самой смерти, он держал границы и резался с рыцарями. Для литовцев он был олицетворением героя-заступника – эдакий матерый волчара, вся шкура в шрамах, для которого жизнь – бой. Он был очень популярен в Литве – и потому, что ни разу за всю свою жизнь не изменил вере предков и так и умер язычником, да и просто из-за своего характера – почти все, пишущие о трокском князе, отмечали и его крайнюю отвагу на войне, и искренние дружелюбие под родными сводами. В общем, эдакий отец солдатам – зверь на поле брани, но хохотун, бражник и заботливый хозяин за столом.
А что же Ольгерд? Ольгерд был едва ли не полной противоположностью брату. Если Кейстут был воином, то Ольгерд – политиком. Он – невиданное дело в те времена – в рот не брал спиртного. Был на редкость умен, прозорлив и выдержан, но при этом крайне осторожен и скрытен – самые близкие люди обычно не подозревали о его намерениях и даже собранная рать не догадывалась о цели похода вплоть до приказа к выступлению.
Чем же занялся Ольгерд, когда защиту страны Кейстут взял на себя?
Величием этой страны.
В самом прямом смысле слова.
Выше я упоминал о том, что оба проекта объединения русской нации стартовали одновременно. Но если задаться вопросом: «Какой проект, московский или литовский, был успешнее?», то ответ будет однозначным, и отнюдь не в пользу Москвы. В то время как московские князья прикупали деревеньки и ползаньем на брюхе с целованием ханских ичиг добывали себе ярлыки, Литва росла стремительно.
«Русский проект» хитроумный Ольгерд реализовывал с математической точностью и последовательностью. И немудрено, он и сам был изрядным русофилом. Великий князь жил в русских землях, был женат на русской — витебской княжне Марье Ярославне, потом – на тверчанке Ульяне Александровне. Он принял православие, причем, по свидетельству летописи Быховца и Густынской, еще до первой женитьбы, т. е. до 1318 г., хотя и не афишировал этого никогда, чтобы не потерять доверие литовских подданных, поклонявшихся не Христу, а Перкуну. Даже умер Ольгерд не только в православной вере, но и приняв перед смертью схиму, то есть монашество, и был погребен в Пречистенском храме, если верить нашим летописям – им же самим и построенном. И если православие, по мнению известного историка Литвы В. Б. Антоновича было для него «не государственным, но частным делом», то сбор русских земель для этого любителя всего русского, был, похоже, не только государственной необходимостью, но и личным делом.