Мощи святого Леопольда - стр. 46
– Наверное, братца моего недолюбливаешь, ведь головорез тебе ничего дурного не сделал. Ты ведь всё за чистоту Матери нашей Церкви ратуешь, всё укоров Имени её боишься. А братец мой, он много, много чего натворил, много от него проказ было Святому Престолу, да всё меньше чем от индульгенций, как считаешь?
Теперь отмолчаться приору было невозможно, и он произнёс:
– Индульгенции были главным укором. От чего и пошли еретики. Но и безгрешность отцов в умах паствы поколебалась. От алчности их.
– Вот, значит, как ты думаешь, – произнёс архиепископ,– хорошо, и что ж ты предлагаешь сделать?
– Предлагаю, не дать головорезу собрать людей, посадить его под замок на пару месяцев.
– А я предлагаю, не мешать ему, пусть идёт в Фёренбург, сгинет там, ну так Бог ему судья, а нет, так пусть привезёт мощи, только пусть привезёт их нам, а мы уже подумаем, отдавать ли их братцу. А Фёренбург и без мощей хорош. Церковь там добрая.
– Достойно ли сие?– Спрашивал приор глядя на своего сеньора.
– А что ж тут недостойного, мы ж не грабим, город наполовину вымер, а в нём давно еретики селились, теперь храм никто не защитит, а мощи для еретика, что тряпка для пса неразумного, только озлобляет их, как и фрески в храмах, как и иконы. Неужто неведомо тебе это?
– Ведомо, монсеньор, и что ж мне делать?
– Грамоту писать головорезу твоему, что не сам он пришёл церкви грабить, а я его послал ценности спасать. Велением моим он туда пойдёт. Понял?
– Понял. – Отвечал приор, в это мгновение он ненавидел архиепископа, ненавидел, ведь тот в любой ситуации всегда мог найти выгоду. И грамоту такую брат Родерик писать, конечно, не собирался.
– Неужто мы доверим этому пришлому человеку наши ценности?
– Нет, не доверим, и для того ты с ним человека нашего пошлёшь. Есть у тебя кто на примете?
– Есть, отец Вилинор, он сейчас без прихода, честен и чист, ему можно доверять.
– Я знаю отца Велинора, добрый пастырь. И такого доброго пастыря ты собираешься в яму чумную кинуть? Не жалко тебе его?
– Жалко? – Приор опять не понимал архиепископа.– Вы же…сказали…
– Чума там, а ты хорошего пастыря готов туда послать, не жалко говорю?
– Я не знаю даже…
– Вижу не жалко, а мне даже головореза жалко, хотя кто он мне.– Архиепископ поудобнее улёгся на подушках,– на той неделе ты хотел расстричь кого-то. Кто таков?
– Отец Симеон, подлый человек, и грех его мерзок. Миряне били его, кто кулаком, а кто и дубьём, насилу ушёл. Неделю на воде и хлебе в келье молится.
– Что ж совершил? Отчего паства пастора бить дубьём стала?– Спросил архиепископ с интересом.