Морской Ястреб. Одураченный Фортуной. Венецианская маска (сборник) - стр. 102
После ухода Оливера Марзак остался с отцом во дворе крепости, и тотчас к ним присоединилась Фензиле – женщина, которая, как говорили многие правоверные, привезла в Алжир франкские повадки шайтана.
Глава 8
Мать и сын
Рано утром, едва смолкло чтение шахады,[69] к паше явился Бискайн аль-Борак. Его галера, только что бросившая якорь в гавани, повстречала в море испанскую рыбачью лодку, в которой оказался молодой мориск,[70] направлявшийся в Алжир. Известие, побудившее юношу пуститься в далекое плавание, было необычайно важным, и целые сутки рабы ни на секунду не отрывались от весел, чтобы судно Бискайна – флагман его флотилии – как можно скорее добралось до дому.
У мориска был двоюродный брат – новообращенный христианин, как и он сам, и, по всей видимости, такой же мусульманин в душе, – служивший в испанском казначействе в Малаге. Он узнал, что в Неаполь снаряжается галера с грузом золота, предназначенного для выплаты содержания войскам испанского гарнизона. Из-за скупости властей галера казначейства отправлялась без конвоя, но со строгим приказом не удаляться от европейского побережья во избежание неожиданного нападения пиратов. Полагали, что через неделю она сможет выйти в море, и мориск, не медля, решил известить об этом своих алжирских братьев, дабы те успели перехватить ее.
Асад поблагодарил молодого человека и, пообещав ему в случае захвата галеры солидную долю добычи, приказал приближенным позаботиться о нем. Затем он послал за Сакр-аль-Баром. Тем временем Марзак, присутствовавший при этом разговоре, отправился пересказать своей матери. Когда в конце рассказа он добавил, что паша послал за Сакр-аль-Баром, собираясь именно ему поручить важную экспедицию, Фензиле охватил приступ безудержного гнева: значит, все ее намеки и предостережения ни к чему не привели.
Как фурия, бросилась Фензиле в полутемную комнату, где отдыхал Асад. Марзак, не отставая ни на шаг, последовал за ней.
– Что я слышу, о господин мой? – воскликнула она, походя скорее на строптивую дочь Европы, нежели на покорную восточную невольницу. – Сакр-аль-Бар отправляется в поход против испанской золотой галеры?
Полулежа на диване, паша смерил ее ленивым взглядом.
– Ты знаешь кого-нибудь, кто более него преуспеет в таком деле? – спросил он.
– Я знаю того, о господин мой, кого долг обязывает предпочесть этому чужеземному проходимцу! Того, кто всецело предан тебе и заслуживает полного доверия. Того, кто не стремится удержать для себя часть добычи, захваченной во имя ислама.
– Ха! – произнес паша. – Неужели ты вечно будешь поминать ему невольников? Ну и кто же он, твой образец добродетели?