Море имен - стр. 63

– Ты меня не узнаешь? – тихо спросил тип.

Иней проглотил комок. Потер бритую макушку.

– А вы кто? – через силу выговорил он и отступил еще на шаг.

Он весь дрожал, но не от страха, а от какого-то иного чувства, которое перехватывало дыхание и приподнимало изнутри, как волна.

На самом деле Иней давно узнал этого человека, и не только потому, что видел его сотни раз – в записи на мониторе, на фотографиях в альбоме и глазами своего сердца. Встречный был поразительно, до ужаса похож на Алика – на такого Алика, каким тот стал бы лет через двадцать. У него даже хвост по спине болтался. Пробитый сединой вороной хвост…

– Ты меня не узнаешь? – беспомощно повторил Серая куртка. Он шагнул ближе к Инею и заискивающе, как собака Луша, заглянул в глаза.

Иней открыл рот да так и остался стоять – дурак дураком.

Трудно было дышать. Все вокруг – солнце, небо, дома, дороги – словно поблекло, ушло в тень, вдаль. Мир сузился до одного-единственного лица, в которое Иней смотрел, смотрел, смотрел – и не мог оторваться.

– Ты меня не узнаешь? Может, на фотографиях видел… – голос немолодого мужчины дрожал, в глазах стояли слезы. – Иней… я старый стал, правда… не узнаешь… Я папка твой, Ясень.

«Солнечный круг, небо вокруг, – пели на уроках музыки, – это рисунок мальчишки…» Дай сейчас Инею альбом, краски, кисточку – именно так он и стал бы рисовать. Золотым колесом катилось солнце по небу, от края до края земли летал шалый ветер, улыбались ему щекастые облака. Наступили каникулы, дождь кончился, папа вернулся живой.

Иней крепко зажмурился.

Когда он открыл глаза, ничего не изменилось.

Все было по-настоящему.

– А у меня амнезия была, – сказал папа грустно. – Знаешь, наверное, что такое.

– Ага, – сказал Иней.

Они сидели рядышком на скамейке у подъезда, глядели друг на друга и не могли наглядеться.

– Знаешь, пап, – счастливо сказал Иней, – а я тебя сразу узнал. Я ведь тебя видел, ну, на записях с камеры и на фотографиях.

– А чего волком зыркал? – обиделся папа. Иней смутился, но папа сразу же засмеялся и снова обнял его, шумно дохнув в ухо.

«Ну, сын! Здоровый! Мужик!» – сказал он там, на дороге, и сграбастал мужика в охапку вместе с рюкзаком и сменкой. Иней хихикал и всхлипывал, как чокнутый, а папа накрепко прижал его к себе и нес до подъезда на руках, будто маленького. «Ну, рассказывай, как твои дела», – сказал он, спустив Инея с рук на скамейку, и уселся рядом, и долго-долго слушал. Даже когда Иней играл с Ленькой в другие миры, он не трещал так, как сейчас. Он рассказал папе про все – и про Леньку, и про его собаку, и про маму с Аликом, и про Шишова, и о том, как хотел, чтобы Алик забрал его к себе жить.