Morbus Dei. Зарождение - стр. 20
– Да закрой ты дверь, чтоб тебя!
Иоганн послушно захлопнул дверь.
– Чего тебе надо? Убирайся к черту! – вскинулся на него один из мужчин за столом, тучный и румяный крестьянин.
Некоторые согласно покивали, что-то приговаривая себе под нос. Лист знал людей такого рода: довольно нажили, чтобы выражать недовольство, – но слишком мало, чтобы пользоваться авторитетом. И лишь один человек не проявил к Иоганну особого интереса – крупный мужчина лет пятидесяти, суровой наружности. В движениях его не было спешки, и это явно придавало весу его словам. Лист почувствовал: последнее слово в деревне принадлежало именно ему.
– Я ищу тех, кто меня приютил, – с неуверенностью произнес Иоганн.
Слова эти вызвали ропот среди обитателей деревни. Женщины сидели с напуганным видом. Крестьянин с румяным лицом нахмурился. Но прежде чем он раскрыл рот, поднял руку тот, который прежде хранил молчание.
– Если так, то ты в долгу у меня, – проговорил он с пугающим спокойствием. Голос его показался Иоганну знакомым.
– А если он один из них? – прошипела из полумрака старуха за дальним столом и сплюнула на пол.
– Вот сейчас и посмотрим, – вновь подал голос румяный и хмуро уставился на Иоганна. – Снимай рубаху!
Тот замешкал в нерешительности.
Крестьянин вскочил и ударил кулаком по столу, так что подпрыгнули кружки.
– Оглох? – закричал он.
Иоганн медленно стянул рубашку. Мужчины смотрели на него недоверчиво, женщины – украдкой. Разговоры мгновенно смолкли.
Все увидели его спину и грудь, изборожденные шрамами.
– Не красавец, чего уж там, – раздался язвительный женский голос.
Послышались сдавленные смешки. Лист чувствовал себя голым и уязвимым. С той минуты, как он открыл дверь харчевни, ничего из происходящего не поддавалось объяснению, словно в бредовом сне. Иоганн подобрал рубашку и собрался надеть, но тут снова донесся голос старухи:
– А под повязкой?
Поднялся одобрительный ропот.
– Снимай! – последовал новый приказ.
– Рана еще не совсем…
Договорить Иоганн не успел.
Крестьянин в мгновение ока подскочил к нему, схватил за горло, прижал к стене и быстрым движением сорвал повязку. Лист скривился от боли. Должно быть, присохший струп отошел вместе с повязкой. Из раны теплой струйкой потекла кровь.
Иоганн почувствовал, как внутри закипает злость. Ему ничего не стоило стряхнуть этого неотесанного крестьянина, как назойливую муху, – но он сдержался.
Только дурак выставляет силу напоказ.
Крестьянин свирепо огляделся.
– Теперь довольны? Ничего у него нет!
Он сунул Иоганну сорванную повязку и направился обратно к своему месту.