Размер шрифта
-
+

Молот Вулкана - стр. 10

– Да, конечно, – ответил Дилл, задержавшись у самых дверей. – Что ты хочешь спросить? – Он взглянул на свои часы, улыбнувшись довольно натянуто.

– Директор Дилл торопится, – удалось выговорить миссис Паркер. – У него много дел, много работы. Мне кажется, нам лучше бы отпустить его, правда?

Но твердый голос маленькой девочки продолжал со стальной непреклонностью:

– Директор Дилл, вам не бывает стыдно, когда машина приказывает вам, что делать?

Директор Дилл удержал на лице свою натянутую улыбку. Он медленно обернулся к классу. Его яркие умные глаза пробежались по комнате, пытаясь определить, кто именно задал вопрос.

– Кто это спросил? – ласково поинтересовался он.

Тишина.

Директор Дилл прошелся по комнате медленными шагами, не вынимая рук из карманов. Почесал подбородок отстраненным жестом. Все молчали, никто не шевелился; миссис Паркер и люди из «Юнити» застыли в ужасе.

«Все, меня точно уволят, – подумала миссис Паркер. – Или заставят подписать запрос на ментальную терапию, или придется пройти добровольное лечение. Нет, – подумала она в панике. – Пожалуйста, нет».

Между тем Директор Дилл оставался совершенно спокоен. Он остановился перед классной доской. Поднял руку и проверил, работает ли доска, вычертив рукой какую-то фигуру. Белые линии проступили на темной поверхности, повторив его рисунок. Он сделал еще несколько движений рукой, и на доске возникли цифры – «1992».

– Конец войны, – сказал он.

Следом за этим притихший класс увидел, как на доске появились цифры «1993».

– Лиссабонские Законы, как раз то, что вы сейчас проходите. В тот год все державы в мире договорились и решили связать свою судьбу воедино. Подчинить себя реалистично, а не идеалистически, как во времена ООН, общей наднациональной власти для блага всего человечества.

Директор Дилл отошел от доски, задумчиво глядя себе под ноги.

– Война только что закончилась; большая часть планеты лежала в руинах. Нужно было предпринимать какие-то решительные меры, потому что еще одну войну человечеству было бы уже не пережить. Нужно было принять какие-то новые, абсолютные принципы организации. Международный контроль. Закон, который не смог бы нарушить ни один человек, ни одна страна. Нужны были стражи.

Но кто же будет контролировать самих стражей? Как можно гарантировать, что эта наднациональная организация будет свободна от ненависти и предвзятости, от тех животных страстей, что столетиями толкали человека против себе подобных? И не станет ли эта организация, как абсолютно все остальные человеческие организации, жертвой тех же самых пороков, тех же самых мелких личных интересов в ущерб рациональности, тех же эмоций в ущерб логике?

Страница 10