Молодые годы короля Генриха IV - стр. 8
А Генриху вдруг стало весело, впервые после приезда. Он готов был звонко рассмеяться, но те, за спиной, опять прошептали: «Осторожнее!». Тогда семилетний мальчик ударил себя в грудь, склонился перед двенадцатилетним до земли и описал правой рукой широкий круг у своих ног. Он повторил этот манёвр справа и слева от короля и, наконец, даже за его спиной, причём кое-кто из господ придворных улыбнулся. Но Ларшан, дворянин из свиты Жанны, – тот опустился перед Карлом на одно колено и заявил:
– Сир! Принц Наваррский ещё ни разу не видел великого короля!
– Ну, сам он никогда им не станет, – небрежно уронил Карл, и губы его под, мясистым носом снова крепко сомкнулись. Теперь рассердился Генрих: его ласкающие, приветливые глаза гневно блеснули, и он воскликнул:
– Не вздумайте сказать это при моей матери, да и при вашей, которая правит за вас!
Слова эти были, пожалуй, слишком унизительны, чтобы их воспринял слух короля; господа, сопровождавшие Карла Девятого, испугались. Он же лишь опустил веки, но в это мгновение Карл запомнил кое-что навсегда.
А Генрих сразу же успокоился и непринуждённо заговорил с двумя другими мальчиками.
– Ну, а вы? – спросил он, желая их подбодрить, ибо они показались ему не в меру смущёнными. Все это происходило потому, что сам он ещё не получил придворного воспитания.
– Меня называют монсеньёр, – ответил один из младших мальчиков, ровесник Генриха. – Это мой титул, я ведь старший из братьев короля.
– А меня зовут просто Генрих.
– О, меня тоже! – с чисто детской живостью воскликнул монсеньёр, и оба принялись внимательно друг друга разглядывать.
– А у вас нет дынь? – спросил Генрих, сразу устремившись к цели. Младший из королевских братьев рассмеялся вопросу Генриха, словно то была шутка. Видно было, что этот малыш редко бывает шумлив и весел.
Над детьми зеленела листва высокого дерева, в ней запела какая-то птица, все трое посмотрели кверху. Потом они увидели, что король проследовал дальше и за ним – вся свита. Оба спутника принца Наваррского беседовали с французскими придворными, это их отвлекло. А Генрих прошептал:
– Нужно снять башмаки.
Сказано – сделано. Мальчик начал взбираться по стволу. Достигнув вершины, он заявил двум стоявшим внизу:
– Сейчас я спрячусь. А вы что же, боитесь?
Когда он на самом деле совсем исчез среди листвы, они не захотели отстать от него, тоже засунули в кусты свои башмаки и стали карабкаться на дерево.
– Здесь они нас ни за что не найдут, – сказал Генрих. – Они везде нас будут искать, а вы пока сведите меня, знаете куда?.. Нет! Гнёзда не трогайте! Видите, у птиц жёлтые клювы? В точности такие же птички свили себе гнездо перед моим окошком дома, в По.