Молодинская битва. Куликово поле Грозного Царя - стр. 10

Скрипнула дверь в трапезную. С робостью вошёл державный отрок Иоанн, худощавый, скромный с виду, но с глазами цепкими, внимательными, с взглядом пронзительным. Лицо доброе, открытое, располагающее своим видом. Вошёл же с робостью, потому как не ведал он иного поведения, несмотря на своё царское звание. Сиротская доля сгибала его и нужно было спешить, чтобы не дать согнуть окончательно. Ведал митрополит Макарий, как относятся к Иоанну самозваные опекуны Шуйские, ведал, что на заседаниях думы боярской, да приёмах дипломатических шапку ломают и спину перед ним гнут, а как воротятся в палаты царские, то сами там цари самозваные, а он, законный государь, никто, и отношение к нему хуже, чем к холопу безродному.

Трудное это дело сотворить властного государя из сироты, униженного и постоянно оскорбляемого самозванцами. Где искать защиты? Только у Бога искать и искать через того, кто призван исполнять Его Святую Волю на Земле. То есть, через него, митрополита Московского. Да ведь пошатнулась вера у тех, кто к власти рвался путём измен и предательств, и кто, получив эту власть, не желал её отдавать, презрев не только веру саму, но честь и совесть.

Что противопоставить власти, обладающей силой реальной? Силу Слова Божьего? Но это Слово подействовать может только на того, кто Слово это услышать способен. А коли нет? Перегнёшь палку и окажешься либо в земле сырой, либо в отдалённом монастыре. Ни того не другого не боялся митрополит, но он, воспитанный в обители самым Иосифом Волоцким основанной – в Иосифо-Волоколамском Успенском монастыре, – мыслил не о собственной жизни, он мыслил о судьбе государства Московского, а святые молитвы открывали ему то, что заповедано в жизни этой земной. Открывали то, что, если не вложит он боевой дух и твёрдость в душу отрока державного, большие беды обрушатся на Землю Русскую и без того уж претерпевшую немало горя и страданий.

Поклонился отрок Иоанн, и не повелительно слово молвил, а, скорее, просительно:

– Говорить с тобой хочу, отче Макарий.

Скорее вопрос, нежели требование.

– Слушаю, государь, Иоанн Васильевич, слушаю, – митрополит склонил голову в поклоне, стремясь хоть этим показать, что не с простым отроком говорит, причём показать уважение к титулу государеву не прилюдно, а наедине, чего не делали опекуны самозваные.

Отрок посмотрел пристально. Повторил более уверенно:

– Говорить хочу о доле своей сиротской и о служении царском. Почто это опекуны мои на людях почитают меня как государя, а в палатах царских ведут себя, как со своим подданным, как с холопом безродным. Кто я?