Молчание костей - стр. 41
Я вдруг поняла, что полицейский тоже отмечен, как и я. Невидимое клеймо было выжжено у него на лбу: «Сын любовницы».
«Надо быть к нему подобрее, – подумала я. – Все же мы оба изгои».
– А полицейский Кён может проходить военный экзамен сколько душе угодно, – проворчала Эджон. – Только вот Кёну никак не хватит таланта его сдать. Ему вообще мало что хорошо дается.
– Кроме, разве что, крысятничества. Уверена, в прошлой жизни он был крысой, – пошутила я и, когда Эджон прыснула, добавила: – Жаль только, внешне не похож.
Эджон засмеялась, и я вместе с ней; пустой двор заполнило наше заговорщическое хихиканье. Но очень скоро нам пришлось утихнуть: мы оказались перед низкими ступеньками к длинному деревянному зданию, освещенному огнем от двух пылающих котлов. Мы поднялись, я оставила фонарь на террасе и открыла раздвижную дверь. Дерево задребезжало. Здесь полицейские, скрестив ноги, предавались разговорам, чтению и латанию полицейской формы. В углу небрежной стопкой было навалено хлопковое постельное белье. На деревянных гвоздях на стене за шелковые ленты были подвешены черные полицейские шляпы.
Мы с Эджон принялись устанавливать низенькие столики, но я нутром чувствовала присутствие полицейского Кёна, как если бы он был назойливым, невидимым глазу комаром. Я очень старалась не обращать на него внимание, склоняла голову, смотрела на бутылки и чаши, но засевший в голове вопрос упрямо поднимал мой взгляд вверх: «Он до сих пор на меня злится?»
Он наблюдал за мной с недовольной натянутой улыбкой.
Я больно закусила нижнюю губу, вспомнив, как я вырвала у него из рук лук, словно Кён был всего лишь глупым мальчишкой. Очень хотелось провалиться под землю. Для мужчин честь была дороже жизни, а я его обесчестила. Посрамила перед другими полицейскими.
– Что за дерзость! – испугал меня выкрик одного из старых полицейских. – Как ты смеешь так прямо глядеть в лицо старшему по званию?!
Я раскаянно извинилась, вновь опустила голову и продолжила разливать вино по чашам.
– Ничего страшного, – тихо произнес Кён.
– Нет, господин, нельзя позволять им относиться к вам с неуважением, – залебезил старый полицейский перед гораздо более юным Кёном. – Соль до сих пор только учится, и ее надо сразу жестко наказывать, иначе она так никогда и не станет правильно себя вести.
– Это существо настолько тупое, что вряд ли ее получится научить хоть чему-нибудь. – Кён в несколько глотков осушил чашу. – Налей мне еще.
Я аккуратно и медленно наполнила чашу вином, и тут Кён резким движением руки плеснул жидкость мне в лицо. В груди поднялась волна гнева, но я сидела смирно. Вино стекало по лбу, щекам, капало на ладони, в которых я держала бутылку.