Мои порочные звери - стр. 26
Мы в лес зашли метров на десять вглубь.
— Что? — недоуменно спрашиваю я.
— Иди, — повторяет он. — Если ты тут не должна быть, то лес тебя выведет.
— Куда?
В город выведет? На шоссе? Ехали мы сюда долго. Мы не за угол свернули как бы, а еще я в одном полотенце, но старика это не особо волнует. Иди и все.
— А я тебе запрещаю идти куда-то, — Дамир приваливается к стволу. — Уйдешь, верну.
— Определенно вернем, — подтягивается Кирам и зевает.
— Ты посмотри на них, — охает за густой порослью молодой рябины Ви. — Ни стыда, ни совести.
— Скройся, — Амир недовольно зыркает на нее. — У тебя там булочки не сгорели?
— Но с другой стороны, — Ви смотрит на сердитого Старейшину, — куда ей идти?
— Да он из вредности тут выеживается, — Варус сплевывает и исподлобья смотрит на старейшину. — Ты все усложняешь, дед. Она наш откуп. Тебе скучно.
— Не без этого, — кивает старик.
Делаю несколько шагов под глухой рык оборотней. Их недовольство вибрирует в груди страхом. Я пожалею, если сейчас посмею уйти, и на ласковые шлепки можно не надеяться, но… К черту! Если есть возможность спастись, я ею воспользуюсь, пусть и в одном полотенце.
Срываюсь с места, и о чудо! Кусты и ветви расступаются, открывая протоптанную тропинку. Мне некуда возвращаться. Дядя дал четко понять, что я позор для семьи, раз уехала с пятью мужчинами, и мне будет худо, если попадусь ему на глаза. Но… я что-нибудь придумаю. Наверное. Попрошу защиты у какого-нибудь фонда, знакомых. Главное — покинуть лес.
— Вот дрянь, — долетает до меня недовольный голос Амира. — Слушай, дед, вот как после такого к вам с уважением отнестись?
— А явились бы утром, то…
Я бегу по сухим иглам и прелой листве вперед, никуда не сворачивая, и лес выстилает передо мной тропу. Он меня отпускает. Откуп не принял. Над макушками деревьев лети волчий вой, который не обещает мне ничего хорошего. Я зря ослушалась Дамира.
— И куда?! — на тропу выскакивает черный волк и скалит клыки.
Притормаживаю и пячусь. Давид. Какой же он огромный. Я однажды в зоопарке видела волка, но тот заморыш ни в какое сравнение не идет в сравнение со старшим братцем.
— Откуп не принят… — шепчу я. — Лес отпускает меня… имею право уйти…
Давид с рыком пригибает голову к земле.
— Не у того его потребовали, — щурит глаза. — Только и всего, Ани. Верно? Есть еще кто-то… кто несет за тебя ответственность в семье? Отца нет, брать никчемный кусок дерьма… Кто?
Взгляд злых желтых глаз прожигает насквозь, проникает в мысли и выцепляет в черном от ужаса разуме имя дяди, который запретил возвращаться домой. Земля под ногами содрогается от разъяренного рыка, который перерастает в низкий и глубокий вой. Песня ненависти рвется через лесные тени к четырем братьям и оповещает их, кого они должны притащить в лес. Васика Арашада. Того, кто посмел оскорбиться. А раз оскорбился, то пусть отстаивает честь своей семьи и племянницы.