Мои алые паруса - стр. 3
Пашкины родители в то время начинали строить бизнес, и им было совсем не до сына, поэтому тот часто оставался у своего лучшего друга в гостях после садика и иногда на ночь. Лучшим другом была объявлена я, и мы становились все ближе и ближе друг к другу: смотрели вместе мультики, обсуждали марки машин, играли во дворе, ездили на велосипедах, ходили на каток, в походы с моей семьей. В одну из таких вылазок в лес мама неожиданно предала наши выводы и заявила, что из Пашки выйдет хороший жених. Будто забыла, что он кудрявый. Однако я уже так не считала, потому что Пашка – это Пашка. Все равно что Юрка, мой старший брат: дурак-дураком.
Нам стукнуло по семь, зубы начали выпадать, и грянула школа.
На выпускном в детском саду мы попрощались, торжественно пообещав дружить всю жизнь. Славин пошел в дорогой лицей в центр города, а я поступила в обычную общеобразовательную школу около дома. Там я плюнула на свою вечную дружбу и нашла себе подружек менее разбойничьего вида. А вот Пашка, как вскоре выяснилось, ни на что плевать не собирался.
Прошло полгода. Мы иногда по вечерам созванивались, но видеться – не виделись, потому что теперь жили в разных районах города. Вернее, созванивались до звонка его мамы моему отцу. Они тогда сильно поругались по причине того, что я, оказывается, плохо влияю на Пашу и эту глупую дружбу надо прекратить. Отец сильно разозлился, он весь вечер кричал и на мать Пашки, и на него самого. И мне досталось.
Было очень обидно. И за себя, и за папу, и за мою светлую дружбу и чувства по отношению к Пашке. Я не понимала, в чем виновата: в том, что наша семья беднее их, что я хожу в обычную школу, а не в крутой лицей, или что мы с Пашкой так друг к другу привязались?
Тем не менее с этого дня мне запретили отвечать на звонки Славина, да и мне самой не хотелось с ним разговаривать. Я, как и папа, чувствовала себя оскорбленной. Переживала я наш разрыв намного сложнее, чем первый развод. Наверное, потому, что на этот раз было в несколько раз обиднее. Я плакала и ходила грустная и потерянная.
Но прошло еще полгода, на лето я съездила к бабушке в деревню, как следует отдохнула, наигралась с новыми друзьями и подружками и вернулась во второй класс довольная и счастливая, чтобы увидеть во время линейки на первое сентября несущегося ко мне Пашку и вышагивающих следом за ним его лощеную недовольную маму и улыбающегося, начинающего лысеть папу.
Всего один год без Пашки заставил все мои зубы смениться, волосы отрасти, а саму меня повзрослеть. Поэтому я тут же отвернулась от бегущего ко мне придурка и притворилась, что не знаю его. Он обиделся, но не отстал и вскоре, как и прежде, пару раз толкнув одного одноклассника, ударив другого, сидел со мной за одной партой и лыбился во все свои новые зубы. Все такой же кудрявый и приставучий.