Могильный переплёт - стр. 41
– Вы доите коров, а начальство доит нас, если мы не предоставляем материал вовремя, поэтому… – Пабло не закончил безвкусное метафорическое сравнение, завидев меня на пороге веранды.
Он сидел в окружении двух барышень. По их довольным лицам я понял, что беседа с моим напарником им явно приходилась по душе.
– Как спалось, Вадя? – спросил Пабло. – Согласись, из-за свежего воздуха тут охрененный сон. Жмурики на кладбищах спят, наверно, не так крепко!
Девицы засмеялись, но я находился не в том состоянии, чтобы веселиться.
– Можно тебя на пару минут? – бросил я, отыскал на полу бежевые мокасины и вышел на улицу.
– Доброе утро, – поздоровался со мной дед в военной рубашке. Он нёс в дом из огорода два алюминиевых ведра с водой.
– Доброе утро, – ответил я и спустился с крыльца. – Позвольте помочь.
Уважение к старшим я не растерял. Привычки продолжали работать как часы. Поставив вёдра, я вернулся на улицу, где меня поджидал Пабло. Я оттащил его подальше от крыльца и ненужных ушей.
– Что происходит? – шёпотом на грани голоса спросил я.
– Ты о чём?
Удивление Пабло мне не понравилось. Оно означало лишь то, что с его памятью таких проблем не случилось.
– Я ничего не помню с того момента, как мы обедали в кафе, – пояснил я.
Оператор напрягся, вспоминая упомянутый мной эпизод.
– Ты про вчерашний день что ли?
– Ну, если сейчас утро, стало быть, приехали мы вчера, – рассудил я. – Но у меня вылетело из головы всё после кафе.
– Ну ты даёшь, Вадя. Ты это… себя хорошо чувствуешь?
Замечательно! – хотелось крикнуть мне. Ни одного обрывка воспоминаний, будто кто-то смонтировал мою память на свой режиссёрский лад. Физически – да, я ощущал себя бодрым, выспавшимся и полным сил. Никаких недугов. Даже голова не гудела, хотя это входило в её обязанности, учитывая упомянутую пухлой барышней попойку. Возникшие противоречия я попытался объяснить Пабло как можно доступнее. В середине моей речи он пренебрежительно махнул рукой, а серьёзность на его лице удивительно быстро трансформировалась в лёгкую усмешку.
– Не парься на этот счёт, – успокоил меня он. – У тебя побочные действия от «Слипинцвейга». У меня та же фигня, но не в такой форме. Я помню всё отрывочно и смутно, как в тумане. Или во сне.
– «Слипинцвейга», – повторил я и возмутился: – Сколько же может продолжаться его действие?
– Очевидно, раз ты забыл всё, то и приёмы новых доз тоже.
Вырисовывающаяся картина нравилась мне всё меньше. Я начинал бояться возможных подробностей потерянных в пучине беспамятства часов. Мы поселились у деревенских барышень в хате, пьянствовали, за каким-то чёртом принимали сомнительные в природе своего действия пилюли для полусна. Что ещё мы могли делать?