МНВ для СССР - стр. 6
Тут в палату вошли двое подростков.
Костя Петриченко, высокий парень с чёрным «ёжиком» на голове, капитан нашей команды, и Мишка Тритьяков. Мишка был на полголовы ниже меня, и пожалуй единственным, с кем я по-настоящему сдружился. И Костя и Мишка были с Украины, и были там во время оккупации. Костя, тогда, жил в пригороде Донецка, а Мишка в Днепропетровске. Земляк.
Не знаю, правду ли говорил Мишка или привирал, но он говорил, что весной, в сорок втором, иногда ему поручали разведку. В Днепропетровске стояла рота РОА – власовцы. Стояли итальянцы. А друг его деда, просил наблюдать, сколько их, где они стоят, и кто из жителей полицай.
В сорок втором немцы не зверствовали. Мишка свободно говорил на украинском и патрули, когда это не комендантский час, его не трогали.
Мать Мишки погибла, когда они пытались эвакуироваться, а отец был на фронте.
В сентябре сорок второго, они перебрались с дедом в Ростов к двоюродному брату деда. А в январе сорок третьего, дед Мишки умер.
Но, когда Ростов освободили, начали освобождать, Мишка оказался на территории наших войск и его отправили в тыл. Так он и оказался в суворовском.
Костя эвакуировался с родителями в самом начале войны, но мать погибла при бомбёжке, а об отце тоже не было ничего известно. О том, что отцы и Мишки и Кости погибли, они узнали уже в детдоме Саратова.
Вообще, я попал в суворовское училище по блату. Мой батя, Юрий Кириллович, сапожник, гитарист и художник-копировальщик, в сорок третьем году работал в какой-то секретной группе. Да такой секретной, что домой его вообще не отпускали. Жили мы тогда в Перми. Нас эвакуировали из Днепропетровска с каким-то авиазаводом.
После эвакуации нас с мамой поселили в квартире Елены Владимировны. У нас с мамой была комната. А когда у мамы нашли туберкулёзную палочку, я оказался в контакте. У меня палочки Коха (ТБЦ), не обнаружили. Меня и хотели забрать в детдом.
Вот тогда, когда мы с мамой пришли к бате на свидание, я и сказал, что хочу в суворовское. Тогда их начали организовывать для сирот.
Разговаривали мы в присутствии какого-то лейтенанта, и батя сказал, что поговорит с начальством.
Как он сумел это начальство убедить не знаю, но проверив мою физподготовку и знания по математике, меня приняли.
Начальство бати, озаботилось судьбой сына очень нужного работника. Что там отец им рисовал, я даже близко не представлял.
На меня, сначала, все смотрели косо. Я не был сиротой. Меня приняли «по знакомству». Хотя какое это знакомство?
– Привет! – сказал Мишка. – Как ты?
Я и Мишку и Костю хорошо помнил. Но потом наши пути разошлись. По окончанию суворовского я вернулся домой, а что было с ними, я не знал. Мы не переписывались.