Многомирие: Колизей - стр. 36
– Ну и хрен с ним. Жена-то хоть красивая? – перевёл тему Зигмунд.
– Ещё бы он её уродиной считал, только поженились же, – ответил за меня Харман.
– Красивая, – я улыбнулся.
– Эй, Ганс, а у тебя их, кажется, две? – спросил Харман вечно молчаливого Ганса.
– Чего? Жены? Какие две, ты чего несёшь? – ответил он. – Жена и любовница у меня.
– Ну я это и имел ввиду, чего ты к словам-то цепляешься?
– А у тебя, Петь? – спросил я.
– А у меня… – он опустил глаза и глубоко вздохнул. – А у меня всё хорошо. За удачу.
Мы чокнулись и сделали ещё по глотку коньяка. Горло на миг онемело. И вдруг меня как холодной водой обдало.
«Я же говорил им, что мне память отшибло!»
Но, кажется, никого мои внезапные воспоминания не смущали. И действительно, почему бы мне не помнить то, что вызывает сильный эмоциональный отклик? Будто они в амнезии тут все разбираются. Когда я понял, что им плевать, что они сейчас просто улыбались и отвлекались от безысходности происходящего, мне стало спокойней.
Диалог продолжился в том же русле. Они вспоминали родных, приятные моменты, связанные с ними, улыбались и смеялись. Петя же пару раз ухмыльнулся, один раз буркнул что-то односложное, но в остальном был будто не с нами.
«Интересно, что у него в голове после девяти лет заточения?»
Ещё после пары стаканов спирт окончательно расслабил моё и без того уставшее тело, и через минут пятнадцать непринуждённой болтовни я отключился.
Проснулся уже среди ночи от еле слышного хныканья. Я открыл глаза в абсолютной тьме. Когда чернота расступилась, и передо мной появились очертания камеры, я огляделся.
Звуки исходили от Пети. Он лежал лицом к стене, слегка поджав ноги и обхватив голову руками.
– Петь? – тихонько позвал я.
– А? Свят? Ты не спишь? – дрожащим полушёпотом отозвался Петя.
– Только проснулся. Ты чего?
– Спи лучше, тебе сражаться завтра.
– Слушай, ты мне очень помог, – я сел на нары. – Теперь я хочу помочь тебе.
Немного помедлив, Петя повернулся и тоже сел. Я постарался разглядеть его заплаканное лицо, но темнота надёжно его спрятала.
– Да не сможешь ты мне помочь, – сказал он. – Не знаю. Блин, неловкий момент какой-то. Не думай, что я вечно так рыдаю… просто… Слушай, ты же не помнишь о Винсенте Марсе?
– Нет.
– Тридцать шесть лет назад в Галлии поднялся мятеж. Его быстро подавили, обошлись малой кровью. Многих пленили и, соответственно, отправили в амфитеатры. Так Винсент, получивший прозвище Марс, оказался в амфитеатре Флавия. Он был настоящим героем арены, вся республика знала о нём. Люди приезжали посмотреть на его бои, он делал огромную кассу амфитеатру и организаторам. Со временем ему стали устраивать пресс-конференции всякие. Говорят, он даже с фанатками спать умудрялся. Такой вот герой арены был, пока его не убили.