Многоликая - стр. 8

Обычно в десять лет дети оборачиваются в своих зверей, а я не обернулась до сих пор. Вот и гоняли из племени в племя в надежде, что где-нибудь я обернусь во что-то и перестану позорить своим потребительским началом гордое имя знатных родителей.

К жеребцам хотела. Они даже имени моего не могли запомнить, не то что моих родителей. Там бы я сейчас нашла себе крепкого коня и ускакала бы на нём в неведомые чудесные дали. А то девятнадцать, но до сих пор девственница.

— Здесь деревня есть неподалёку, живут шакалы. Мы пойдём в среду, будем лечить, — продолжала трещать Ольга Ниловна.

Шакалы — те же волки, только росточком не вышли.

— Ольга Ниловна, — я села на стуле прямо, — вплоть до мордобоя, я латынь учить не буду.

— Будешь, — натянула улыбку садистка Оля. — Иначе гулять не пущу. Будет тебе мордобой.

Она намного сильнее меня. Перекидывается в самку леопарда. И она колдунья. А я как слабенькая человеческая девушка. Что хотят со мной, то и делают.

Попала я, одним словом.

— Не имеете права, я вам не принадлежу, — с большой обидой сказала я. — Я… я… я всё Догоде расскажу.

Обычно при упоминании Геннадия Догоды многие сильно меняются в лице. Бледнею там, кривятся. Догода — действительно убийца, он просто машина для уничтожения с колдовскими способностями. И вот эта машина всем рассказывает, что я его девушка. А сам не показывается на глаза и не защищает. Вот появится, я ему фигу в нос суну и драться полезу. Не получит меня никакой Догода.

— Геннадий Гурьянович Догода справлялся о твоём состоянии и одобрил наши с тобой занятия по медицине. Ты полностью под моей опекой. Давай, Ясенька. Месяц. Поучим латынь, мышцы и вернёмся в город.

И вернёмся на стройку. Котолаки всё время что-то строят. Буду в каске лежать на стройке и мечтать о жеребцах.

Эх, Догода. Такой весь страшный по рассказам, а кинул бедную Ясю на драную кошку.

Так. Надо этого Лёлика на место поставить. Я не любительница, но хочу свалить из дома.

— Мне противен твой запах. Я возьму книги и выучу твои мышцы, но подальше от тебя, — окрысилась я. Сгребла все книги в корзинку.

Меня её грозные взгляды не волновали.

Нахлобучила потрёпанную шляпу и с корзиной вышла из дома.

— Ясения Пассарионовна! А где ты черешни набрала? — дерзкий голос оборотницы за спиной.

Я показала ей неприличный знак не оборачиваясь.

Откуда знаю, где здесь местные черешню берут.

Я вся такая развеликая, распрекрасная, а она меня смеет унижать. Мне даже паспорт в следующем году выдадут, а тут Ольга Ниловна с опекой.

****

Я — круглая сирота. Мои родичи любили друг друга всю жизнь, жили долго и счастливо, умерли в один день… когда я родилась.