Мне. Ее. Нельзя - стр. 12
– Надя, ну какой авторитет, смотри новостей меньше криминальных. Тоже как скажешь.
– Я за что взяла, за то и продала. А вот насчет авторитета это ты зря. Если это Игнат, а девчонка связана с ним, то я даже не знаю, что будет.
Для меня все услышанное было набором слов, сознание снова плыло, голоса становились нечеткими, но про ребра какого-то авторитета я поняла. Дальше я словно пылала, грохот, лязг железа, гул, прохлада. Снова тишина, тепло, писк прибора.
Я была одна, когда открыла глаза.
Полумрак, светлый потолок, пахнет лекарством. Снова сомкнула веки, во рту сухо, хочется пить, сглотнула без слюны, надо кого-нибудь попросить принести воды. Вторая попытка открыть глаза была лучше первой. Долго разглядывала потолок, боясь пошевелиться. На голове повязка, значит, что-то именно с ней. Вот почему такая адская боль.
На пальце датчик, в сгибе руки игла, я чувствую ее, это хорошо. Шевелю пальцами на ногах, все работает. Я не знаю, как я оказалась в таком состоянии. Что со мной случилось?
Понимаю, что открылась дверь, кто-то вошел, а когда перед моими глазами оказалось лицо женщины, я была рада ее видеть.
– Я же говорила, что ты молодец и придешь в себя. Как ты себя чувствуешь? Тошнит? Голова кружится?
Карие большие глаза, светлая кожа, на голове голубая медицинская шапочка, из-под нее выбираются темные кудри.
– Я Любовь, Любовь Эдуардовна. Как тебя зовут?
С трудом разомкнула сухие губы:
– Пить…
– Да, хорошо, сейчас, вот так, я помогу.
Женщина начала потихоньку вливать воду из шприца мне в рот, я сделала несколько глотков, попыталась приподняться, но острая боль не дала, я поморщилась.
– Ты скажешь мне свое имя? Нам нужно сообщить твоим родственникам, родителям, может быть, парню, где ты и что с тобой, они наверняка очень волнуются. При тебе не было никаких документов, даже телефона.
Имя.
Женщина хочет знать, как меня зовут.
Напрягаюсь. Становится страшно, и накрывает паника. Прибор рядом учащает свой звук. Я не помню своего имени. Я совсем ничего не помню.
Виски обжигают слезы, плачу, сердцебиение учащается. Любовь уже пропала из вида, возится рядом.
– Так, девочка, не волнуйся, все хорошо, только не волнуйся. Мы поговорим потом, а сейчас надо успокоиться.
Через минуту становится лучше, тело накрывает слабость, веки тяжелеют, я снова погружаюсь в сон, не думая ни о чем.
– Что случилось?
Голоса, я их еще слышу, кто-то зашел еще.
– Странная реакция, она пришла в сознание, попросила пить, а я всего лишь спросила ее имя, а она начала волноваться, пришлось дать немного успокоительного.
– Хорошо, пусть спит, потом поговорим.