Митридатовы войны - стр. 25

Но главное другое. Около 106 г. до н. э., как уже говорилось, Митридат совершает поездку в Азию и Вифинию, и это вписывается в его гипотетические планы по борьбе с Римом. Затем понтийский и вифинский цари вместе захватывают Пафлагонию, что также вписывается в общий замысел Митридата – движения на запад, к Фригии и проливам. И попытка Митридата в 91 г. до н. э. посадить на престол Вифинии своего ставленника, Хреста, тоже кажется логичной. Но вот длившийся более 10 лет конфликт вокруг Каппадокии не совсем согласуется с этим курсом. Борьба отвлекала на себя много времени и сил, и, на первый взгляд, непонятно, что она давала Митридату. Пока римляне контролируют Азию и Киликию, прочный контроль понтийцев за Каппадокией все равно невозможен, а изгнание римлян из Азии неизбежно приведет к обладанию и этой страной.

Кажется, что Митридат понимал это – вторжение понтийцев в Каппадокию произошло, только после того как царица этой страны неожиданно заключила союз с Никомедом. Во-первых, это означало, что «друг Рима» царь Вифинии разорвал соглашение с Понтом, которое было у него в 106–104 гг. до н. э. Во-вторых, фактически это нарушало сформировавшееся к тому времени разделение сфер влияния. Иными словами, получается, что конфликт за Каппадокию начал не Митридат, а Никомед III и Лаодика. В чем реальная причина этого конфликта? О.Л. Габелко предполагает, что каппадокийская царица, с одной стороны, руководствовалась нежеланием допустить окончательное подчинение своей страны Понту, а с другой – опасалась за свою личную судьбу, страх «ей могла внушить чрезвычайная жестокость Митридата в отношении своих близких» (к тому времени он убил свою мать, брата и жену)[83]. Собственно, исследователь в данном случае идет вслед за Помпеем Трогом, который пишет, что «Митридат, начав со злодейского убийства жены, решил, что необходимо уничтожить сыновей другой своей сестры, тоже Лаодики», жены царя Каппадокии Ариарата (Just. XXXVIII. 1,1).

В принципе это возможно, но следует помнить, что все эти убийства – по всей видимости, результат борьбы в Синопе между проримской и антиримской группировками, о чем сам же Помпей Трог и сообщал (Just. XXXVII. 2,4; 3.7). Получается поэтому, что, выстраивая связь между этими событиями в Синопе и союзом Лаодики с Никомедом III, мы вынуждены признать, что и выступление царицы Каппадокии против своего брата – часть более общего конфликта в этой семье между сторонниками и противниками Рима. Если сказать точнее, то это отражение политической борьбы в правящих кругах и Понта, и Каппадокии, и Вифинии, и причина этого конфликта – в том, что курс Митридата на подготовку к войне с Римом должен был вызвать размежевание в политических элитах государств Малой Азии. Только так можно объяснить, почему царь Понта оказался втянут в борьбу за Каппадокию, в которой он первоначально не участвовал.