Мистический рёкан на краю Киото - стр. 15

– Вот и весь приговор… – хрипела еле слышно госпожа, поднимая руку правую ввысь. – Зеркала, блестящие грёзы, не только подражают сами, но способны и принуждать. – И Тоео против воли стал тянуться правой рукой к сводам. – Сначала я только грозила, чудовищный принимая вид. Не имея прежней телесности, выскакивала из заволочённых мест, доводила несчастных до помутнения. Но однажды кормилица моя добрая развидела меня в покоях. Узнала печаль в отражении и обучила силам натурным, древним – через истории вязь в зеркалах снова прежний мир направлять. Должно лишь убедить в трепете дослушать отразившегося, а там не избегнет он ярости, переломит и кости, и жизни цвет. – И госпожа круто, отчаянно свернула на бок шею и невозможно стала проворачивать её против естественной для любого тела оси.

Острой болью зажглись у Тоео мышцы, захрустели плечи, затрещали позвонки. Неостановимы были излома шеи движения. Тоео силился, толкался ногами, пробивал пальцами ладони до крови, но не мог от отражения уйти, противиться его велению. Руками даже направить, остановить смертоносное вращение не выходило.

– Сердце – вот стоящее проявление! – кричал, погибая, Тоео. – Чувство искреннее, наслаждения танец – лучшее, что случается с нами. Мир живёт ради этих встреч. Великолепных, страстных, пускай и конечных! В минуты любви нет сомнений и нет препятствий. И всё тускнеет перед напором этого чувства… – задыхался, теряя сознание, Тоео.

Сила дикая вдруг отпустила его, вернула шее привычное положение. Тоео повалился на колени, а госпожа захрипела:

– Увлечение непостоянно, хочется навсегда…

– Любовь есть то, что ты любишь, – шептал в ответ Тоео. – Не то, что любит тебя. Это и есть навсегда. Силу страдания, чувства, их часы – продолжаем мы сами. Вещи желанные, вообразимые – бесценны своей недостижимостью, хрупкостью своей, истечением, памятью. Чувство разочарования порою сметает нас ярче любых счастливых дней. Никто не может нам запретить любить. И в этом чудо жизни.

Безмолвно стало в покоях, глуше. Точно ушло разрушительное клокотание зла. Не было больше в отражении госпожи ни свирепости, ни приговора. Какое-то белое испарение источалось из неё, зависало скоплениями в воздухе. Затем этот странный туман тёплым дуновением проскользил по щеке Тоео и втянулся неспешно внутрь зеркала, высвободив из потусторонней поверхности памятную табличку и какой-то круглый предмет.

– Ты достоин следовать выше. Доке – сестры дар, поможет в предназначении, – проговорила спокойно госпожа, указав на бронзовое зеркальце, чудесно проявившееся на ритуальном столе. – Как меч заключает дух воина, так доке являет дух сестры. Возьми его и ступай. Не ради любви иди, а во имя расплаты. За пределами ждёт Фудо. Я же должна покоя найти исток.