Мистерия Грааля - стр. 10

В действительности, когда отсутствуют надёжные точки опоры, у человека нет никакой надежды на то, что он сможет сориентироваться в разнородном опыте, понять и оценить его, особенно когда опыт в целом полностью отождествляется с некоторыми отдельными своими проявлениями, которые порой даже определяются патологическими факторами. Это прекрасно иллюстрируется результатами многоразличных психоаналитических интерпретаций. Все попытки подобного рода не способны подняться до духовного уровня. Более того, даже когда они не ведут в субнормальный мир неврастении и истерии, приводя к отклонениям, описанным Фрейдом в работе Тотем и табу, тем не менее, они вызывают (как в случае теории Юнга об «архетипах») спутанные ощущения, находящиеся под сильным влиянием нового суеверного культа «витального» и «иррационального», свидетельствуя тем самым не столько об отсутствии принципов, сколько об ошибочности таковых.

Помимо всего прочего, необходимо отказаться от тенденции выводить фундаментальные образы легенд о Граале и имперского мифа исключительно из отдельных исторических событий, предполагая наличие внешних причин и эмпирических связей. Согласно общераспространённому мнению, сказание о Граале есть по сути своей христианская легенда.[18] Некоторые, напротив, выдвигали гипотезу о его кельтско-языческом истоке;[19] другие более склонялись к индокитайскому происхождению, тогда как третьи отстаивали версию о сирийских мотивах,[20] а кто-то возводит его к алхимии.[21] В иных случаях Грааль не только связывали с доктринами катаров и древних персов, но даже пытались идентифицировать персонажей легенды и описанные в ней исторические места (согласно некоторым, это Франция, согласно другим – Иран).

Не имеет значения, насколько оправданы подобные сопоставления, важен дух, коим они руководствуются. Характерная черта того метода, каковой мы именуем «традиционным» (в противоположность профаническому, эмпирическому и критико-интеллектуальному методу современных исследований), заключается в особом акценте на универсальном характере символа или учения и в сопоставлении его со сходными символами, обнаруживаемыми в иных традициях, что позволяет выявить наличие чего-то такого, что в равной мере превосходит любое из этих проявлений, которые отличаются друг от друга, будучи в то же время равноценными, и предшествует им. Поскольку отдельная традиция по сравнению с прочими может более полно, чётко и ясно выражать некое общее значение, поиски соответствий между ними есть, следовательно, один из наиболее плодотворных путей к пониманию и интеграции того, что в иных случаях предстаёт в неопределённой и фрагментарной форме.