Мишель Платини. Голый футбол - стр. 41
– Ну а кроме того, что отбор не представлял для вас большого интереса, что еще вы можете сказать о себе как о тренере сборной?
– Во-первых, я не был равнодушным тренером. Я был мотивированным, но разочаровавшимся. Кроме того, я был скорее «реалистичным», нежели «идеалистичным» тренером. Более близким к Трапаттони, нежели к Идальго, учитывая, что под конец я питал глубочайшее уважение к обоим.
– Как в кино, только конец очень грустный: тягостное для «Синих» окончание чемпионата Европы в Швеции, а через несколько дней драматичный уход тренера, затерявшийся в шумихе, поднявшейся 2 июля 1992 г. из-за назначения местом проведения кубка мира 1998 г. Франции. И даже весьма умело затерявшийся…
– Это не должно было стать ни «драматичным», ни «умело затерявшимся». В феврале 1992 г. я предупредил Жана Фурне-Файяра о своем уходе. И до последнего момента он воображал, что может заставить меня передумать. Он все медлил и медлил. Если бы он только захотел, он мог в любой момент сделать эту информацию достоянием гласности.
– Чего же такого вы добивались, чего не добивался Фурне-Файяр?
– Не столько Фурне-Файяр, сколько ПФЛ. В интересах сборной Франции я выступал за сокращение 1-го дивизиона с 20 до 18 клубов. В сокращении было отказано. Очень хорошо. Я сделал из этого выводы. И тут же отказался от идеи дальше возглавлять «Синих».
– Могущество игрока по имени Платини помимо всего прочего заключалось в панорамном и как бы «перспективном» видении разворачивающейся игры. Не этот ли дар судьбы в феврале 1992 г. заставляет вас взяться за иную задачу, в большей степени подходящую вам и соответствующую духу времени, нежели отбор игроков: проводить чемпионат мира 1998 г., на организацию которого Франция претендует с 1988 г.?
– Если несколько утрировать, я случайно возглавил отборочный комитет и покинул его тоже благодаря случайности. Никогда, вот уж никогда в жизни, я не думал в феврале 1992 г. о бильярдной партии «с тремя полосами», на которую вы намекаете. Хотя Франция и была фаворитом, она была далека от того, чтобы действительно получить разрешение на проведение мундиаля 1998 г. У меня не было организаторской страсти. Необыкновенно удачно проведенная 200-летняя годовщина Революции в 1989 г. оставила меня совершенно равнодушным. У меня просто оставались очень хорошие впечатления от зимних Олимпийских игр в Альбервиле, на которых я нес Олимпийский огонь по просьбе Жана-Клода Килли. Не нужно думать, будто это я изобретатель тандема «руководитель/спортсмен» на мундиаль-98, таков был тандем Барнье/Килли на Играх в Альбервиле в 1992 г. Но об этом тандеме подумали наверху. Даже на самом верху.