Мир до начала времен - стр. 28

– Вы это серьезно, синьор Орлофф? – переспросил Гвидо Белло, недоуменно моргая. – Меня, самого нижестоящего из офицеров, делать командиром над всей уцелевшей командой, в то время как капитано ди корвета Карло Альберто Тепати остался в живых… и именно он должен командовать над всеми нашими людьми! Меня же никто просто не признает…

– Признают, – уверенно сказал Андрей, – ибо при первых признаках неповиновения мы начнем репрессии, и самое мягкое наказание за такое – списание в монахи к отцу Бонифацию. Если вы не забыли, один кандидат в монахи у нас уже есть, и если к нему добавится еще двое или трое, то от этого ничего не изменится.

– Это именно так, – вставил свои пять копеек отец Бонифаций, – я готов принять к себе любого грешника, чтобы смирить его гонор и примирить дух со Всевышним. Присылайте сколько надо, чем больше у меня будет монахов, тем лучше.

– Вот именно, – сказал Андрей, – монаху у нас живется значительно тяжелее: падре изнуряет его тело тяжелыми работами, а дух – молитвой. Что касается вас, то вы единственный вступились за своего человека, когда ему грозила смерть, в то время как ваш бывший командир не сказал в его защиту ни одного слова. Поэтому не спорьте и прикажите своим людям одеться и выстроиться, чтобы мы могли объяснить им правила новой жизни.

Тогда же и там же.

Княгиня Сагари (27 лет), темпоральная вдова и глава клана васатов-аквитанов.

Я иду вдоль выстроившихся в ряд людей из далеких будущих времен – и вижу в их глазах страх и отчаянье, без всяких проблесков надежды. Им тут, в мире Эцая и Отци, тоже несладко, они хотят обратно к себе, в свой мир, но уже знают, что волшебная дверь открывается только в одну сторону. Чуть поодаль над водами реки выступает длинный и узкий железный корабль, который привез их сюда. Мне сложно представить, что тяжелое железо может плавать по воде, но раз так говорит Эцай, то так и есть. Мрачный плод ненужных знаний, предназначенный для разбоя и убийства, этот корабль доставил свою команду в этот пустынный мир только для того, чтобы часть ее была истреблена Отци как неспособная ни к чему созидающему, а другая послужила бы составной частью для создания нового народа. Но не стоит сравнивать этих людей с римлянами – те прямые и жесткие как копья, а люди, что сейчас стоят передо мной, больше похожи на кривые извивающиеся корни.

Поэтому уделом римлян было ужасающее величие, бросившее свою тень через века, а на этих людей, которых Отци и Эцай называют «итальянцами», без усмешки и не взглянешь. Я вижу, что самостоятельно их страна не может добиться не только величия, но даже более-менее пристойного существования, а потому вынуждена вступать в союзы с сильнейшими. Но эти союзы не приносят ей благополучия. Или союзники окажутся нечестными и откажутся делиться добычей, или врагом себе они выберут кого-то вроде Отци, из-за чего у них выйдет полный разгром. Хотя должна признать, как основание для общественного устройства, называемого государством, на роли тех, кто исполняет приказы и не принимает никаких решений, эти люди вполне пригодны.